Голоса слились в невероятный радостный хор.
Мы стояли вчетвером, обнявшись как в старые добрые времена, под умилительные вздохи женщин, наблюдавших за нами со стороны.
13
Месяц спустя…
— Ну, сотвори, пожалуйста, — клянчила сестра, сложив руки в молитвенном жесте. Матушка, сидевшая напротив меня, буркнула Мелиссе вести себя подобающе и вернуться на свое место.
Сегодня был чудесный солнечный день. И родители решили устроить обед под открытым небом, в саду.
— Ну, хорошо. Только это в последний раз, — воздохнула я от безысходности, и подняла руку. Вода в небольшом фонтане взмыла к небу крупными шарами, размером с тыкву. Щелчок пальцев, и шары взорвались мелкой моросью, мягко застывая в воздухе и образуя радугу в местах, где соприкасается с лучами летнего солнца.
Сестра довольно взвизгнула и побежала по газону ловить радугу.
— Она каждый раз просит сделать радугу. Неужели нет других забавных вещей? — матушка покачала головой, глядя вслед дочери, и поставила фарфоровую чашку на белоснежную скатерть. — Ты так и не притронулась к своим любимым булочкам, — подметила матушка, поворачиваясь ко мне.
Я посмотрела на сдобу и тут же отвернулась. Мне было не до еды.
— Аппетита нет, — отозвалась я, разглядывая хохочущую сестру, за которой гонялся старый пес, и мыслями вернулась к воспоминаниям.
Уже прошел месяц, а по ощущениям все три…
По возвращению, отец уладил все пробелы моей академической жизни, ректор пошел навстречу и подписал безграничный отпуск, наверно лишь потому, что мой отец придворный маг. Теперь я могла не торопится с возвращением. Согласно этой замечательной бумажке, я могла вернуться в академию и окончить обучение в любой момент. И через год, и через два…
Отец помогал мне восстанавливать силы, но магия так и не стабилизировалась. Моей доминирующей стихией по-прежнему оставалась вода.
Он уверял меня, что все вернется на круги своя, хотя и был безмерно рад, что теперь стихии не меняются как раньше, и для всех я могу быть официально лишь водным магом. Да и наши тренировки хоть как-то отвлекали меня от грустных воспоминаний и переживаний.
Родители, если видели мои сердечные страдания, то никак не пытались ковырять кровавые раны своими расспросами. Однажды вечером, когда в спальне уже гасили свечи, ко мне пришла мама, она просидела молча полночи, гладя меня по голове, пока тихо всхлипывала, проливая горькие слезы на пуховую подушку.
Так и продолжалось…
Пока со мной рядом кто-то находился, я даже улыбалась, но стоило остаться одной, и перед глазами вновь возникал образ морканца.
Служанки шептались за спиной, мол старшая леди совсем бледна, похудела, больше на тень стала похожа, нежели на человека, а от былой красоты ни осталось и следа, синяки под глазами на пол-лица, острые скулы… Но меня не волновали их пересуды… я старалась жить без него. Старалась стереть из воспоминаний его запах и малиновый блеск единственного глаза, но получалось плохо…
Нелегко вырвать из сердца того, кто крепко держал его в своих когтистых руках.
И тем не менее, жизнь текла своим чередом.
Не смотря на все произошедшее, письма с предложениями породниться с семьей известного мага, стали приходить почти ежедневно. Их я сжигала стопами, даже не читая, за что ловила на себе неодобрительные взгляды отца. Он ничего не требовал, но каждый раз, когда он видел меня возле камина, я слышала тяжкие вздохи.
И вот в один из таких дней, ко мне робко постучалась служанка, едва я проснулась. Она принесла очередное письмо. Вскипев яростью, я схватила бумажный конверт, желая порвать его на мелкие клочья, как мой взгляд упал на печать.
Сердце пропустило удар.
Я осторожно открыла конверт, выудила белоснежный лист с гербовой печатью, на котором была выведена всего одна строчка: «Я приду за тобой, когда старая луна упадет в объятия новой.», и подпись: «Лорд Б.»
Лорд Б… Лорд Блувейн, ну конечно же…
Тогда счастливая улыбка впервые озарила лицо.
Натянув платье, я вылетела во двор и принялась бросать водные шары в небо, которые срывались каплями дождя прямо на меня. А я, смеясь, кружилась и кружилась. Некоторые даже думали, что я сошла с ума, но только не моя сестра. Она застала меня совсем мокрую под фейверком брызг, отбрасывающих разноцветные пятна сквозь тонике лучи света на белоснежное платье. Моя забава пришлась ей по вкусу, а вот родителям — нет.