— Лиа, что вы делаете?! — испуганный, полный ужаса, голос служанки.
Да чтоб тебе кошмары неделю снились!! Сгинь, недоразумение! Песня прервалась. Я выдохнул сквозь стиснутые зубы, душа рвалась к этой малышке, хотелось подняться и… что и? Сердце колотилось, как сумасшедшее, в крови полыхал настоящий пожар. О, что-то новенькое. У меня появились вдруг чувства? От одной только песни?
— А что? — в божественном голосе прорезались недовольные нотки. Она и говорила так, что заслушаешься. — Я опять совершила что-то ужасно неприличное?
О да, маленькая моя, ты даже не представляешь, что ты натворила. Ты перевернула мой мир, вот что ты сделала.
— Вам нельзя петь! — служанка нарисовалась на балконе и ухватила лиа Эрианор за руку. — Немедленно вернитесь в спальню! вы… вы беду накличете!
— Ой, да ну тебя в болото, — с досадой выругалась девчонка, выдернув локоть и отвернувшись. — То нельзя, это нельзя! Что тут вообще можно?!
— Разноцветным нельзя петь, — непререкаемым тоном заявила служанка. О, это как? Это почему это интересно? Никогда не слышал. Кстати, я и никогда не слышал также, чтобы кто-то из цветных пел, действительно. — Вернитесь в спальню и переоденьтесь, лиа.
— Блин, сдохну я тут со всеми вашими запретами!
И она ушла. Нет-нет, маленькая моя, не сдохнешь. Игра началась, и я готов сыграть по-крупному! И для начала, выясню, почему же цветным девочкам нельзя петь. Перебирая в памяти чудесные звуки голоса, я вернулся к себе и сразу направился в библиотеку. В моём доме находилось самое большое собрание книг в городе, наверняка найду среди этого бумажного хлама нужную информацию. Должно, должно где-то быть объяснение!
Эрианор
Я на некоторое время опять осталась одна. И слава богу, задолбали эти слуги, вечно суют нос куда не надо! Толстый том по правилам местного флирта лежал, раскрытый на десятой странице, а до пресловутого Вечера Первой Игры оставалось всего два дня. Растудыть твою в качель да три раза через забор!! Предстояло ещё продумать, как тут ввергнуть в ступор всю местную аристократию, намеревавшуюся всерьёз играть в фарс, называемый Выбором. Ну я вам всю малину испорчу, чесслово! Это как так, блин, я не имею права решать, за кого замуж пойду?! Кстати, это ещё большой вопрос, пойду ли. Кого тут предупреждать надо, что я не нанималась спасать мир и наставлять на путь истинный плохих парней путём окольцевания?
Распутав творение горничной, и решительно избавившись от кучи шпилек и заколок, я расчесала полосатую гриву, непривычная тяжесть клонила голову назад. Ну и ладушки, хоть сутулиться перестану. В окно светила полная луна, и вдруг охватила тоска. Снова вспомнились ужасные картинки собственных похорон и потерянное лицо мужа, с трудом удержалась от слёз бессилия. Набросив на плечи домашнее платье, я вышла на балкон. Душа требовала… чего? Хотелось петь. Там, в родном мире, пела только по пьяни, и под фонограмму, голосом не обладала ни в какой мере. Сейчас… сейчас тоска рвала грудь острыми когтями, и единственным способом избавиться от неё была песня.
Я вышла на балкон, облокотилась на перила. Строчки сами всплывали в памяти, и я поддалась искушению. Прикрыв глаза, запела, неожиданно низким, приятным голосом.
They call me The Wild Rose
But my name was Elisa Day
Why they call me it I do not know
For my name was Elisa Day…
Душа рвалась на части. Кто я? Что здесь делаю? Почему меня выдернули сюда, лишив той жизни? Да, может, там я не была совсем счастлива, может, не совсем устраивала меня такая жизнь, но… это моя жизнь. Была. Песня лилась и лилась, а я уплывала с ней, сердце сладко щемило, и тоска окутывала, словно одеяло. Странные чувства, одновременно горько-сладкие, смутные, волновали кровь, будоражили воображение, и… я уже не понимала, что происходит. Пока волшебство не прервал полный ужаса голос служанки.
— Лиа, что вы делаете?!
Ну вот, опять. Опять я что-то нарушила. Да сколько ж можно, а?! Поругавшись, я таки переоделась в длинный плотный балахон, называемый тут ночной рубашкой, заплела косу, в очередной раз буднично послав служанку лесом на предложение надеть ночной чепец. Свернувшись на огромной кровати клубочком, я провалилась в сон. Последняя мысль очень удивила: вдруг всплыло странное ощущение, что в саду я была не одна. Кто-то слушал меня, и… каким-то невероятным образом чувствовал то же, что и я. Подумаю об этом завтра…
Оллер
Какая красивая легенда. Я снова и снова перечитывал строчки, пытаясь понять смысл, суть. Древний язык изобиловал окончаниями и приставками, но я упорно продирался сквозь лингвистические дебри, переводя на нормальный человеческий язык. "Она запоёт, и пойдёт за ней лесной народ, и приведёт к алтарю, и чистый голос будет принесён в жертву ради спокойствия. И да не коснётся её ничья рука более, ни мужчины, ни женщины. Но будет борьба за птичку, двое, светлый и тёмный, и труден будет её выбор, ибо нельзя выбирать между тем, что является половинками целого. Что бы она ни выбрала, это будет ошибкой. Но ошибкой будет не выбрать никого… Сладкая птичка должна остаться одна, и отдать голос на алтарь".
Ни фига не понимаю, если честно. Сборник фольклора лесных жителей преподнёс сюрприз, но непонятный пока что. Бред какой-то, это ж кто так нанюхался галлюциногенного мха, что такое сочинил? Какая птичка, какой алтарь, какой выбор к чертям?! Хотя кое-что понятно, светлый и тёмный — это мы с братцем. О, соперничество? Ну, птичка — это наверняка моя цветная девочка. Мм, Йен, ты тоже включишься в Игру? Странно, тебе всегда было фиолетово, что происходит на Играх. Ты просто со скучающим видом выполнял предписания, не более. Так, похоже, надо поговорить с братцем начистоту. В тихом омуте однако весьма крупные черти судя по всему завелись. Так, ладно, Вечер через день, а у меня ещё толком плана нет.
Я прогулялся к книге, снова прочитал предписания, и запомнив, отправился думать в гостиную. Дротики в зеленоглазое личико всегда меня стимулировали, знаете ли. Позвонив Мансу и приказав принести письменные принадлежности, я задумался. Итак, первое. Одежда. Стерва с ангельским взглядом рекомендовала чёрное с серебром. Фигушки. Зелёное с золотом, и точка. Во-первых, моя рыжая шевелюра очень гармонировала с этими цветами. Во-вторых, это говорило о том, что я намерен выиграть. Серьёзное заявление, спорю на что угодно, все будут шокированы таким откровенным вызовом. Зелень и золото, цвета победителей. А выкусите, я два раза побеждал, и значит, и сейчас сделаю это. Независимо от желания блондинки. Далее. Перстень с чёрным ониксом на левой руке, указательный палец. Право закрыть Вечер Игры. Фигу вам, драгоценные. Моя любимая печатка с изумрудом, и на безымянном правой — первый танец за мной! Кто бы что ни говорил. Что там ещё? Ага, перекинуться парой слов с лианоссе Сорьер — о, господи, эта тупая брюнетка?! Да она опять будет пялиться на меня восторженным взглядом, пряча идиотскую улыбку за веером, нафиг она мне сдалась?! Неет, ни за что не подойду к ней. Я лучше весь вечер не отойду от моей цветной девочки.
Откинувшись на спинку кресла, я довольно потянулся, хрустнув сплетёнными в замок руками. Вечер Первой Игры обещает быть насыщенным и очень, ну просто очень интересным.
Эрианор
Я прищуренным взглядом окинула предложенный книгой наряд.
— Мм… простите, папочка, вот ЭТО вы предлагаете мне надеть на мой первый выход в свет?!
— Что тебе опять не нравится? — раздражённо воскликнул папаша. — Всё прилично, грудь закрыта кружевом до шеи, рукава длинные, пять нижних юбок, цвет фиалковый! Так в книге написано, Эрианор!