- Вы больше скидок, скидок просите! - фыркнул он.- Ну ладно... Я буду молить за вас.
- Кого, Петенька? - со сладким ужасом спросила дама.
- Ананду Махабхарату! Просить, так уж Высшие Силы. И не забудьте нужд моего теперешнего воплощения,- добавил Петенька, быстро покидая кресло после нового приближения дамы.
- Ему нужно есть...
- Только знаешь что? - тоже меняя тон, вполне по-земному заговорила Зося Аполлинарьевна и погляделась в индийское зеркальце с рукояткой, изображающей что-то многорукое и танцующее.- По-моему, левая муха мне не идет. А?
- Да,- энергично сказал Петенька, слегка побледнев.- Да! Я просто не успел сказать. Возьмите другую, у меня в контейнере - сколько угодно воплощений... Теперь он был сама любезность, даже угодливость.
И они вместе принялись рыться в алюминиевом футляре, напоминающем канистру с бензином, и долго чем-то звякали.
- Вот! - Петенька вдруг торжествующе поднял над головой хрустальный шарик - по-моему, тот же самый, что и прежде,- и щелкнул по нему ногтем. Шарик вспыхнул, но не голубым огнем, а рубиновым. Петенька досадливо поморщился и щелкнул снова. Рубиновая звезда стала нежно-зеленой.- У, зар-раза!..
К счастью, дама, видимо, не услышала. Зато увидела.
- Нет, ну какая же это Муха Неба? - заявила она совсем уже металлическим голосом...- Это, наверное, Муха... Тростника или несвежего чего-нибудь... Что же у меня - одно ухо будет голубое, другое - зеленое? Ты уж, мальчик мой, поищи получше!
- Да какое это имеет значение?! - с мукой сказал Петенька. - Всё равно они одним светом будут гореть только на едином цветовом фоне, а стоит вам отойти от стены или занавеса, и каждая из них загорится так, как ее левая нога захочет!
Это была правда; даже я это знал. Но дама капризно нахмурилась:
- А я хочу, чтоб у меня Мухи были самые лучшие, молитвенные!
- Они молитвенные...
- Они зеленые! Как крапива... Или ищи нужную Муху, или я таких серег не надену!
Петенька с отчаянием наклонился над контейнером, утирая пот со лба, но я видел, что он лишь делает вид, будто роется в нем, а сам лихорадочно о чем-то думает. Вдруг - не прошло и десяти секунд - он поднял голову, криво ухмыльнулся и бодро сказал даме, непреклонно уставившейся в потолок:
- Почти нашел! А вы пока достаньте ту бумажку со счетом. Могут быть изменения...
Дама открыла сумочку. Ей тоже потребовались считанные секунды, но Петеньке их хватило. Зажав пальцем отверстие для воздуха в том шарике, где сидела непокорная Муха Тростника, он поднес шарик к самому огню курильницы за своей спиной. Несчастное насекомое ответило на пытку серией вспышек всех цветов спектра и погасло. Петенька резко отвел шарик от огня и приблизил его вплотную к серьге с Мухой Неба, горящей спокойным голубым огнем. Миг страха и надежды и обе серьги засветились одинаково. Закрепляя эффект, победитель поспешно нагнулся к даминому шлейфу, лежащему под креслом, приподнял его и, ласково улыбнувшись госпоже Матусевич, поднес ей серьги, окутанные голубой тканью.
- Ах ты, развратный мальчик! - пропела Зося Аполлинарьевна, щелкнув его по носу.- Скажи спасибо, что у меня шлейф такой длинный, а то бы я тебе задала перцу... Или задать?
- В другой раз, Зося Аполлинарьевна! А пока... меня ждут... да и вас, наверное... - пробормотал Петенька и прикрыл глаза. Воспользовавшись этим, дама влепила ему в губы поцелуй. Затем, поспешно отодвинувшись от побагровевшего молодого человека, она заявила:
- Это я тебя благодарю за Мух Неба. Нет, нет, молчи, а то не скажу что-то важное! Для твоей фирмы - важное...
- Ну и не надо! - буркнул Петенька, видимо, борясь с собой.
Дама пропустила его слова мимо ушей и, улыбаясь, закончила:
- А ведь у меня, голубчик, сегодня и денег нет...
И тут я убедился, что Большой Босс не ошибся в Петеньке. Удар, который должен был его уничтожить или хотя бы сломить и бросить под копыта врагу, его даже не затронул. Он долго и спокойно рассматривал госпожу Матусевич во всех ракурсах, а затем, покосившись только, горят ли мухи как надо, изрек:
- Мне, пожалуй, пора. Надо ответить на звонки.
- Ну, ты сразу... Мы позавчера с Юкатана, мог бы понять... Нет, с этими мушками я уже не расстанусь, ты меня слишком долго тер-рзал! Поищи там, в гостиной, чего найдешь - твое, а меня, поди, гости потеряли. И не забудь, позвони мне через неделю, устроим радение у Кикиных...
- Черно-голубое крыло смахнуло Мух Неба в сумочку, и старая тропическая бабочка мигом очутилась у двери. Я еле успел отодвинуться и закрыться занавесом. Теперь я был внутри, а госпожа Матусевич, наверное, уже осеняла своим полетом банкетный зал. Бледный Петенька, сидя в кресле, тихо дышал и разглядывал меня, видимо, вспоминая, кто я такой.
- Принести вам воды? - спросил я.
- Спасибо... у меня есть.
Он вяло пошарил в матерчатой сумке, лежащей на полу возле контейнера, достал бутылочку пепси, открывашку и даже два пластмассовых стаканчика.
- Я не забыл о вас, не думайте...- сказал он, попив и глядя на меня поверх стаканчика.- Хотел пригласить сюда как ассистента, но хозяйка была против.
- Я ее понимаю. Я все слышал. Значит, не совсем еще выжила из ума.
- Она-то? - Щеки Петеньки слабо порозовели, он явно возвращался к жизни.Что вы... Она еще не самый тяжелый случай. Вот у меня есть одна профессорша-философиня, так мы с ней как-то с полудня до пяти вечера отчуждали себя в формы инобытия, пока она купила большую муху. А Зося Аполлинарьевна умнейшая из светских дам.
- Даже так?
- Из светских,- подчеркнул Петенька и встал.- Вы поможете мне найти деньги?
- А почему их надо искать? - раздраженно спросил я. Мне всё больше хотелось поскорей уйти из этого дома.- Разве мы воры?
- Какой вы всегда суровый! - засмеялся он, опять садясь и расслабляясь. Вы такой смешной бываете... смешнее меня. Мы не воры. Это хозяева - воры. Они тут очень жадные и взбалмошные и платят мне, пожалуй, не столько как торговцу, сколько как актеру. Я же хорошо с ней душился, правда? Вы, может, решили, что я ей врал насчет храма Махадэвы и подсунул свой счет? Нет, это его счет, вполне натуральный, я нашел в рекламной книжонке. И она это, не волнуйтесь, проверила... неизвестно зачем. Просто госпожа Матусевич никогда не переведет на этот счет ни цента, и мы с ней оба это знаем! Ей нравится, когда я ей священную лапшу вешаю на уши, и нравится играть в щедрость и делать вид, что она отдает последнее, и чего она уже не перепробовала, чтоб не рвать себе душу и не отдавать денег в руки... Но прислуге не доверяет она, а почте - я, да и какая со мной может быть почта! Там, в гостиной, лежит ровно пятьсот фунтов, которые эта сарделька вычислила еще вчера. Нам надо пойти найти их, пока она не передумала.
- А почему бы ей передумать? - не удержался я.
- Вы же всё видели,- просто ответил он.- Ладно, хватит, я устал. Ну... раз, два, три! - И, встряхнувшись, зашагал к выходу. Я скрепя сердце последовал за ним.
Гостиная, где Петенька, видимо, уже не раз бывал, решая разные творческие задачи, оказалась большой комнатой со столами, столиками, мягкими стульями, стенкой и пузатыми божками, которые таращились на нас из всех темных углов. Неплохое место, чтоб спрятать труп, но вряд ли подходящее, чтобы поскорее рассчитаться со скромными мухоторговцами, думал я, пока мы выдвигали ящики, зажигали лампы и заглядывали под диванчики.
- Ваша мадам не издевается над нами? - хмуро спросил я минут через пятнадцать.- Где деньги?
- Ищите, и-щи-те...- шепнул Петенька, одобрительно глянув на меня.
Нашел, конечно же, он. Но с моей помощью. Разозлившись вконец и давая себе слово никогда больше не лезть во всё это, я отшвырнул со стенки на тахту статуэтку кабана Бако, пожирающего дурные сны, как позже объяснил Петенька. По-моему, этому кабану следовало начать со своей хозяйки; но, ставя его на место, мой спутник заметил, что покрывало на тахте слегка бугрится, пошарил своей узкой кистью и через секунду держал в руке то, за чем мы пришли.