– Добрый день, госпожа Майс, присаживайтесь, – ему наконец удается справиться с открытками, и он прячет их в верхний ящик стола. – Может быть, чаю или горячего шоколада? Признаться, я не совсем понял, о чем вы. Как можно продать «детскую» квартиру без разрешающих документов Опеки? Звучит слишком нелепо. Я бы понял, если бы дело происходило где-то на периферии, где инспекторов Опеки не хватает, но в столице нет шанса скрыть незаконную сделку.
– Тем не менее.
Как хорошо, что основные документы я прихватила с собой. Я вынимаю из папки справку, выданную Департаментом для Опеки с подтверждением, что Ган Вито является единоличным собственником квартиры, затем заключение моего коллеги, признавшего жилищные условия приемлемыми.
– И, госпожа?
Я указываю на заключение:
– Вы должны были получить «детское» уведомление.
Усыновители имеют право продать квартиру, но только после того, как приобретут новую. Инспектор точно также выдают заключение, новая квартира получает статус «детской», а со старой ограничения снимаются.
– Да, – соглашается начальник.
– Я показала вам все, что есть в деле удочеренной девочки. Когда я пришла по адресу с проверкой, девочки я не обнаружила, а дама, представившаяся хозяйкой, сообщила, что купила квартиру у четы Вито.
– То есть вы не знаете? Так про какой преступление вы мне говорите?
– Скрываться от Опеки незаконно. Господин Шерв, девочка может быть в опасности.
– Я понял. Подождите, я лично пойду в архив.
Я благодарю кивком.
Мужчина уходит, напоследок сказав секретарше что-то враждебное. Слов я не расслышала, зато интонации уловила. Она недовольно поджимает губы, но голову в знак своей неправоты склоняет.
Мы с ней остаемся наедине.
– Чай, госпожа инспектор? Горячий шоколад?
Она мне в чашку не плюнет?
– Воздержусь.
Секретарша не оставляет меня в кабинете начальника одну, но и выйти не просит, проходит за боковую конторку и принимается с деловым видом что-то чиркать на чистом листе бумаги. Я отворачиваюсь, наблюдать за ней нет никакого желания.
Ожидание мучительно. Без ложной скромности, я умею работать с документами, я умею быстро находить нужные сведения и замечать нестыковки. И у меня нет никакой уверенности, что господин Шерв также хорош. Руки чешутся самой забраться в архив, но я сдерживаюсь – нельзя бесцеремонно лезть на чужую территорию. Пока мужчина настроен помогать, но если я продемонстрирую недоверие, пусть и из самых лучших побуждений, отношение ко мне ухудшится. А пока же он на крючке: и интересные открытки на рабочем месте, и регистрация незаконной сделки.
По ощущениям проходит целый час, но часы в кабинете утверждают, что всего-то двадцать три минуты.
Господин Шерв возвращается.
Я нетерпеливо приподнимаюсь на стуле:
– Да, вы правы, госпожа инспектор, сделка не совсем незаконная, но мой сотрудник ничего не нарушал.
Его сотрудник мне вообще не интересен.
– Вы сказали, что сделка не совсем законная. Что вы имеете в виду, господин Шерв.
– У нас, госпожа инспектор, слепое пятно в законодательстве. Ваш Вито, продал квартиру до того, как подал на нее документы в Опеку. Хитро вывернуто, должен признать. Дело в том, что он заключил договор, который вступал в силу после оплаты, то есть на момент поступления вашего запроса он еще числился собственником. А когда покупательница принесла подтверждение оплаты, мы выдали ей свидетельство о собственности, ведь сделка уже заключена, дополнительных проверок не требуется.
– Да, я понимаю, никто бы не стал так бессмысленно подставляться.
– Я тоже не понимаю, на что рассчитывал ваш Вито.
– Господин Шерв, мне нужна справка...
– Госпожа, сожалею, но закон защищает приватность новой собственницы.
Он дурак?
– Господин Шерв, разумеется. Но опираясь на «детское» уведомление, вы можете выдать официальное разъяснение, на какую дату Г ан Вито перестал быть собственником и в связи с чем.
– Но у нас нет справок такого формата...
То есть он за свой департамент испугался, а на девочку ему плевать?! Я стискиваю пальцы в кулак, но сдерживаюсь, не срываюсь. Возможно, мужчина хороший отец и не допускает мысли, что кто-то вредит ребенку. Вдруг претенденты на усыновление живут в недостаточно просторной квартире, а забрать малыша хотят, вот и вывернулись. Почему нет? Одна бездетная вдова, чтобы выглядеть солиднее, вступила в фиктивный брак. Про подозрительного адвоката мужчина же не знает.
– Господин Шерв, – я чувствую, как мой тон вымораживает кабинет. – Свободную форму никто не отменял. Кажется, вы не поняли. Ребенок пропал. Я, конечно, могу вернуться с дознавателем, но это колоссальная потеря времени, которого у девочки может не быть.