— С люстрой все неясно. Экберт не может сказать точно, оборвалась цепь от старости или же ей помогли. Так что эпизод с люстрой мы обозначим как сомнительный.
— Ну хорошо, но тормоза в моей машине и пожар… А кстати, где моя машина?
— Ее доставят сегодня к вечеру.
Эльма вздохнула.
— И Блэклоку за это ничего не будет.
— Пожалуйста, позволь мне самому разобраться со всем этим, — железным тоном произнес Кристоф.
— Почему ты не хочешь, чтобы я тебе помогла?
— Потому что боюсь за тебя. — Он произнес это, поджав губы.
— Но что со мной может случиться?
— Уже едва не случилось один раз. И я не желаю, чтобы это повторилось. Особенно теперь, когда наши отношения стали чем-то большим, чем просто дружеская приязнь.
Эльма затаила дыхание.
— С этого места мне хотелось бы услышать поподробнее, Кристоф.
— Я не готов сейчас об этом разговаривать. Пока пусть все остается как есть. Сначала мне нужно разделаться с этой неприятной ситуацией. И я не хочу впутывать в нее тебя больше, чем ты уже впутана.
— Но…
— Возражения не принимаются. Сделаешь так, как я сказал.
Эльма разозлилась.
— Ты не имеешь никакого права мне указывать!
— Ты находишься в моем доме и, к сожалению, оказалась втянутой в мои проблемы. Да, я имею право указывать тебе.
Он выглядел совершенно неприступным — лицо приобрело каменное выражение, и Эльма поняла, что не переломит его. Вот упрямец! Ладно, она ведь может действовать сама по себе, без всякого разрешения. Только бы понять, что именно делать.
— То есть я должна выполнять свою работу и сделать вид, что забыла обо всем? — ангельским голоском произнесла она.
— Да, я попросил бы тебя заняться именно этим.
— Хорошо. Я и слова больше не скажу.
Кристоф нахмурился.
— Ты обиделась? — спросил он. — Я делаю все это для твоего же блага.
— Это одна из самых распространенных в мире отговорок, чтобы заняться своими делами с чистой совестью, — кивнула Эльма. — Я не знаю, что ты задумал, но, пожалуйста, будь осторожен. До завтрашнего дня я приму твою отговорку.
— Ладно. Будешь апельсиновый сок?
Отличная смена темы, подумала Эльма. Хорошо. Пусть Кристоф думает, что она успокоилась и не станет участвовать в дальнейшей войне, только он не прав. Все это теперь касается ее больше, чем раньше, и если Кристоф хочет защитить ее, то она хочет защитить его. Что тут непонятного? Эльма понимала его беспокойство, хотя и могла пока только догадываться, на чем оно основано. Просто рыцарское желание защитить даму? Или нечто большее? Ведь Кристоф ничего не сказал ей о своих чувствах, да и она пока не созналась ему, что влюблена. Может быть, она для него всего лишь короткий эпизод, который закончится завтра.
Как бы там ни было, Эльма не намеревалась оставаться в стороне.
Завтрак прошел мирно — тему Блэклока по молчаливому согласию они больше не затрагивали. После того как кофе в серебряном кофейнике закончился, а булочки были съедены все до единой, Эльма отправилась заканчивать работу, а Кристоф — в свой кабинет, где и окопался, словно партизан в лесу. Эльма пару раз заглядывала к нему еще до обеда, чтобы уточнить некоторые детали, касающиеся ее программы, и видела, как Кристоф медитирует над ноутбуком.
Экберт честно соблюдал перемирие и поглядывал на Эльму скорее заинтересованно, чем настороженно. Она окончательно убедилась по этим косым взглядам, что он отлично понимает, куда вчера вечером хозяин потащил свою гостью и зачем. Графиню не было ни слышно, ни видно; Экберт сообщил Эльме, что Герлинда еще рано утром уехала в Майнц к подруге и возвратится, возможно, только завтра. Ситуация приобретала пикантный оттенок. Судя по улыбке Паулины, та тоже была в курсе происходящего. И никто не смотрел на Эльму осуждающе, скорее наоборот. То ли господин граф до сих пор не привозил своих пассий в замок, то ли прислуга действительно за неделю прониклась к гостье невольным уважением…
Вечер подкрался незаметно — просочился в окна теплыми сумерками, зажег на небе россыпи звезд. Эльма все сильнее ощущала убегающее время. Завтра ей уезжать: Тора ждет отчета о проделанной работе, нужно составить программу, потом научить остальных гидов. И, наверное, Кристофа удастся увидеть нескоро — если он вообще захочет ее видеть. Пока он ни слова об этом не сказал. Он был очень мил за завтраком и обедом, а ужин еще не состоялся. Возможно, хоть за ужином что-нибудь прояснится.
Она оделась очень тщательно, однако достаточно скромно — чтобы Кристоф, не дай бог, не подумал, будто она делает это специально, чтоб поймать его в сети. Эльма вовсе не хотела его ловить. Она была благодарна судьбе за то, что в ее жизни случился Кристоф, и жаждала продолжения отношений. Она чувствовала, что может провести с ним всю жизнь. Если он готов это сделать.
Светлые брюки, кофточка с высоким горлом и без рукавов, тонкий браслет, серебряная цепочка… Эльма посмотрела на себя в зеркало, удостоверилась, что неотразима, и вышла из комнаты.
Столовой, разумеется, некоторое время нельзя будет пользоваться (там еще не убрали остатки стола и не заказали новый), а потому Кристоф предупредил Эльму, что ужин будет сервирован в его кабинете. Так оно и оказалось. Горели свечи, на столе сверкало серебром ведерко с охлаждавшейся бутылкой вина. Настоящая романтика. Эльме не хотелось думать, что это последний ужин с ним. Последний вообще.
Кристоф улыбнулся ей. Он выглядел прекрасно — темный костюм, белоснежная рубашка… Принц из сказки, самый настоящий принц.
— Ты восхитительна. — Он галантно поцеловал Эльме руку.
— Спасибо.
— Надеюсь, настроение хорошее?
Эльма села в кресло.
— Конечно, однако не хочется уезжать… — Она вопросительно посмотрела на Кристофа.
Он проигнорировал этот взгляд.
— Вина?
— С удовольствием.
Через несколько минут Эльма поняла: если она не спросит в лоб, он не заговорит о том, что ждет их обоих дальше. Казалось, Кристоф задался целью избегать этой темы: все намеки он игнорировал виртуозно. А она не чувствовала себя вправе заговорить об этом сама. Проклятое воспитание и неуверенность… Мужчина должен сделать шаг сейчас. Именно Кристоф должен произнести те слова, что либо разлучат их, либо свяжут на долгое время. А она до сих пор не знает, испытывает ли он к ней что-либо помимо дружеского интереса. Кто она для него — интрижка или нечто большее?
Эльма улыбалась, поддерживала светскую беседу, только на душе скребли кошки. Становилось ясно, что Кристоф собирается обойти тему отношений. Он так же ловко уводил разговор от проблемы с Блэклоком, а Эльма не собиралась настаивать. Кристоф ясно давал ей понять, какова ее роль в его жизни и делах. Какое право она имела настаивать?
Поэтому, несмотря на легкий и ни к чему не обязывающий разговор, настроение у Эльмы испортилось. Она старалась не показать этого Кристофу (зачем ему знать об ее внутренних метаниях?), слушала, как он ведет беседу, отвечала на вопросы, подавала реплики, и все это казалось ей фальшивым, словно пластиковая елочная игрушка.
Она так и отправилась в свою комнату, не сказав ни слова о том, что ее действительно тревожило. Она ждала, что Кристоф последует за ней, но он не пришел. В два часа ночи Эльма легла в постель, однако до утра не сомкнула глаз.
Утро выдалось пасмурным, накрапывал небольшой дождик. Погода соответствовала и мыслям Эльмы, и ее настроению. Она не хотела никуда уезжать. Ей казалось, что ее присутствие чем-то поможет Кристофу. Непозволительная иллюзия! Пожалуй, в обмане самой себя она на этот раз зашла слишком далеко.
Сборы заняли немного времени. Эльма не была барахольщицей и возила с собой ровно столько одежды и вещей, сколько необходимо. Поэтому уже через пятнадцать минут чемодан был собран, и Эльма задумалась: спуститься к завтраку или нет? С одной стороны, Кристоф вечером сказал, что ждет ее. С другой… Ей не хотелось лишний раз видеть его, чтобы не бередить раны.
Конечно же увидеть его очень хотелось! Еще раз взглянуть ему в глаза, еще раз коснуться руки… Пусть останется это, если не будет никаких иных воспоминаний. Пускай хоть так. Эльме почему-то казалось, что возникшее чувство к Кристофу — на всю жизнь. И она сможет с этим жить. Она знала, что сможет. У нее просто нет иного выхода.