Вильгельм пытался совершить невозможное. Он был глубоко потрясен тем, что узнал во Франции, открытая враждебность Филиппа заставляла его быть настороже, но он знал, что Нидерланды – законное наследство Филиппа и Филипп – их законный государь. Ему даже на ум не приходило низложить короля: это было бы нарушением всего, что он считал своим долгом и во что верил. Но существовал другой способ охранять Нидерланды от вторжения испанских идей и проникновения испанцев в правительство – соблюдать каждую букву (уместнее было бы сказать «все буквы») нидерландских привилегий. Если король Филипп считал это изменой, то ошибался. Таким образом, Вильгельм во всех своих поступках был и в теории, и на практике связан четкими формулами кодекса верности. В это время его часто компрометировали поведение его друзей, собственная популярность и крики толпы, но даже в ответ на самые сильные провокации он ни разу не отступил от стандартных правил поведения.
Филипп, покидая Нидерланды, оставил их в странном положении: свою политику постепенного размывания их устройства он прикрывал видимостью нормы: разрушал то, что было под водой, не задевая ее поверхность. Он успокаивал тех, кого желал уничтожить, оказывая им почести и давая должности. Это не вызывало доверия к королю, а приводило к взаимному недоверию, которое так запутало дела, что ни одно обычное правительство не могло бы работать, потому что никто не мог точно понять намерения короля: о них догадывались, но король их скрывал. Двух знатных дворян, которых Филипп боялся больше всего, графа Эгмонта и принца Оранского, он назначил на две из важнейших штатгальтерских должностей – Эгмонта во Фландрию и Артуа, Вильгельма в Голландию, Зеландию и Утрехт. Он также навязал им непопулярную обязанность командовать испанскими войсками.
Регентшей Нидерландов на время своего отсутствия Филипп назначил свою сестру по отцу Маргариту, герцогиню Пармскую. Она была дочерью Карла Пятого и молодой женщины из Гента, родилась и была воспитана в Нидерландах. Хотя она долго не была там, потому что жила в Италии – сначала была женой герцога Флорентийского, потом герцогиней Пармской, – нидерландцы чувствовали в ней свою, местную принцессу. Внешность у нее была совершенно фламандская: крепкое телосложение, умное лицо с крупными чертами и мужская походка – широкий шаг авторитетного человека. Умеренная и добропорядочная в своих привычках, она нравилась народу, а у дворян заслужила некоторое уважение тем, что была великолепной наездницей, и будила в них рыцарские чувства тем, что по своей глубинной сути была женственной: во время работы совета она с начала и до конца заседания вышивала на пяльцах; причем непривлекательное лицо и большие усики не совсем лишали ее женственности. Однако лучшими качествами Маргариты были ее ум и доброта. Но, к несчастью, ей не хватало того, что ей было всего нужнее, – твердого характера и достоинства. Филипп, уезжая, не дал ей права на последнее слово в делах Нидерландов. О каждом важном решении надо было сообщать ему в Испанию, а это означало задержку примерно на месяц, даже если почта прибывала без задержки, а король отвечал немедленно. В стране, где события развивались быстро и где многое зависело от использования преимущества момента, это замедляло работу правительства.