Молодой человек снова склонился над трупом, а потом и вообще уселся на корточки, осмотрел пиджак, джинсы, расстегнул рубашку, не поленился, перевернул труп – все хотелось взглянуть на лейбл с внутренней стороны ворота…
– Английская…
– Да, скорее всего – англичанин, – усмехнулся месье Ренье. – А может быть – и швед, и датчанин, и немец… да кто угодно.
– Организованные группы туристов заглядывают сюда крайне редко, – напомнил комиссар.
– Турист-одиночка? – следователь вскинул глаза. – А, может, он вообще не турист… приехал откуда-нибудь из пригорода. Жерве, Лила – откуда угодно. Тем более – два вокзала рядом.
Тут уж и Нгоно усмехнулся:
– А Париж и вообще – городок не очень большой. Ножик бы…
– Да, посмотри вон у криминалистов… Эй, парни, покажите!
Нож как нож, обычная финка, каким и хлеб-колбасу порезать и человека убить – раз плюнуть. Ручка… обычная, обработанная уже черным порошком – пытались найти отпечатки пальцев.
Инспектор повернул голову:
– Ну, как?
– А никак, – криминалист – длинный кудрявый парень в очках – усмехнулся и покачал головой. – Пусто. Похоже, все тщательно стерли…
– Может – перчатки?
– Может… Но вряд ли – тогда уж что-нибудь да осталось бы.
Вернув нож, Нгоно в задумчивости подошел к следователю:
– А как именно торчал нож?
– Да вот так, – месье Ренье вытащил из кармана авторучку, приложил к ране, показал, затем обтер от крови об шарф. И тут же хитровато склонил голову набок, совсем как какая-то птица. – Ой-ой-ой, месье Гоно! Кажется, вы что-то хотите сказать? Говорите.
– Отпечатков на рукоятке нет, да и торчал он – как вы показали – параллельно земле, вот так, – молодой человек продемонстрировал на себе. – А это значит…
– Так-так-так-та-ак! – азартно потер руки следователь. – Вы хотите сказать, либо убийца был очень высокого роста, либо…
– Либо нож просто метнули! Запросто… и думаю – скорее всего.
Дотоле молчавший комиссар тут же оживился:
– Тогда могли остаться отпечатки на лезвии, на самом его кончике… Эй! Слышали, парни?
– Да, господин комиссар.
На эстакаде с грохотом промчался поезд метро. Не так уж и близко – метрах в тридцати-сорока, – а показалось, будто над самой головою. И еще один звук донесся – сирена!
– О, едут уже, субчики, – неприязненно фыркнул месье Лафоне. – Явились – не запылились. Сейчас и начнется… То сделайте, это, туда запрос, сюда, агентуру подключите – как будто без них не знаем, что делать… Ну, мы с месье Ренье тут огонь на себя примем, а ты, Гоно, давай, давай, не стой, работай! В ресторанчике в этом, в «Концерте», народ поспрошай, парикмахершу…
– А она как раз там и есть, в ресторане, – напряженно вглядываясь в выходящих из только что подъехавшего полицейского авто людей, подсказал следователь. – С утра уборщицей подрабатывает, зовут Жермена Монго, приятная такая девушка, я уж с ней говорил… Но и вы, Гоно, попытайтесь, глядишь, еще что-нибудь вспомнит. В общем, действуйте – и держите меня в курсе.
– Ну, конечно, господин следователь. Так я пошел, месье комиссар?
– Давай, нечего тут отсвечивать – сам видишь, сколько их тут набежало.
Ресторан «Концерт» располагался на площади справа, у самой воды, позади его шумел шлюз, напротив которого, собственно, и произошло убийство, скорее всего, в период где-то между двумя-тремя часами ночи и полшестого утра, когда случайная свидетельница сообщила в полицию о лежащем в кустах трупе. Что же касаемо начала ночи, то часов до трех на площади обычно тусовались подростки, в большинстве своем – арабы, в последнее время вытеснившие с этого места африканцев (впрочем, надо сказать, борьба за «Сталинград» – «Площадь Сталинградской битвы», если правильно – шла с переменным успехом, правда, до трупов пока дело не доходило). Теоретически рассуждая, подростки, конечно, могли быть причастны к этому убийству – естественно, с целью ограбления или даже просто так, из тупого самоутверждения и «озорства», недоросли вообще народ крайне жестокий и крайне глупый. Да, все могло так и случиться, если бы не одно «но» – подростки (без разницы, арабские, африканские, французские) всегда ходят стаями человек по десять, а то и больше. И что такой стае стоит обобрать случайного прохожего, тем более – ночью? Подошли, окружили, ножиком перочинным щелкнули – кто не дурак, сам все отдаст, шансов-то на спасение нету, будь ты хоть трижды Чаком Норрисом или Джеки Чаном, стая молодых волков свалит и тигра. Нет, вряд ли недорослям нужно было бы убивать, даже по глупости – к чему, если можно и так все решить? Зачем лишние проблемы? Хотя да – эта версия болталась в голове Нгоно довольно-таки навязчиво… наверняка – так же, как и у следователя Ренье, и у комиссара.