А люди рядом уже хлопали в ладоши, выражая свое восхищение мужественным поступком красавицы… и самой красавицей, естественно – тоже. Европейского типа девушке так бы не аплодировали, большинство-то гуляющих были как раз темнокожими.
– Ну, – подбежав, поинтересовался Нгоно. – Как сами-то?
Жермена улыбнулась:
– Да все нормально. Можно я на вас обопрусь, туфли надену?
– Да-да, пожалуйста… Я даже вас поддержу. С огромнейшим удовольствием! И как это вы смогли? Да… и зачем вообще туфли снимали?
– А чтоб никого каблуками случайно не покалечить, – девушка поправила на плече сумочку. – Тем более – маленькие они еще, почти дети. В полную силу бить – жалко. А этого, в красной маечке, я в тот день здесь, под вечер, видела… ну а утром – уже убитого.
– Это вас в парикмахерской таким ударам учат? – сделав невинные глаза, поинтересовался инспектор. – Или – в ресторане «Концерт»?
– Я французским боксом занимаюсь, четвертый год уже, – ничуть не рисуясь, пояснила Жермена. – Желтые перчатки среди юниоров.
– Ого!
Желтые печатки во французском боксе – это было круто, пусть даже и среди юниоров. Не так-то легко было их заработать, ну, года за два – минимум! – упорнейших тренировок, спаррингов, соревнований. Первыми по ранжиру идут синие перчатки (вообще-то не перчатки, а просто узенькая, в дюйм шириной, ленточка, повязывающаяся на запястье), за ним – зеленые – эти уже подразумевают самостоятельную выработку координации движений и умение сохранять равновесие при ударах-связках, следующие – красные и белые – требуют еще большего, в первую очередь – умение удерживать нужную дистанцию боя и работать связками ударов на ограниченном пространстве, ну а желтая ленточка подразумевает свободно выполнять и соединять в связки любые удары. Следующая ступень – серебряная перчатка – присваивается уже не тренером, как все «цветные», а технической комиссией Национальной федерации французского бокса!
Они сели ужинать на террасе небольшого кафе неподалеку, на рю Лафайет. Нгоно все ж таки набрался отваги – пригласил Жермену на ужин. Та согласилась неожиданно легко и даже с улыбкой, отчего господин инспектор уголовной полиции пришел в такое состояние, что и начисто забыл все служебные дела, которых, к слову сказать, у него в отношении столь очаровательной девушки и не имелось вовсе. Ничего нового к уже сказанному свидетельница не смогла бы добавить, да Нгоно и не спрашивал – оба просто сидели, пили вино, болтали. А потом молодой человек подвез девушку до ее дома, проводил до самых дверей, галантно поцеловав ручку. И – в самый последний момент, когда дверь за мадемуазель Монго должна была бы захлопнуться – предложил встретиться снова:
– А дайте в воскресенье пойдем в парк ля Вилетт?
Жермена улыбнулась:
– Тогда уж лучше – в Бютт Шомон, он и ближе и красивее.
– Прекрасно! – обрадованно воскликнул инспектор. – В Бютт Шомон так в Бютт Шомон. Я а вами заеду, скажем, часов в десять… не рано?
– Ну, почему же рано? Отнюдь…
Того белого мальчишку в майке с русскими буквами Нгоно отыскал не сразу, а даже потратил на поиски почти целый день: сначала встретился со своими людишками, впрочем, безуспешно, потом попросил помощи у коллег, и этот путь оказался самым верным – ближе к вечеру в комиссариат заглянул инспектор Этьен Пак, где-то полдня пробегавший по каким-то делам. Заглянул, ухмыльнулся:
– Готовь вино, Гоно!
– А что? Нашел-таки?
– Видели твоего парня, вернее – парней. Один черный, другой – белый – да?
– Ну да, да! Слушай, Этьен, не тяни, говори быстрее.
– Белый, в майке с русскими буквами – это, скорее всего, Гастон Тежу, кличка – «Заяц» или «Губа», второй, черный – Морис Матенна, оба уже с полгода работают в паре. Так, промышляют по мелочи.
– Я б в такой приметной майке на промыслы не ездил.
– В таких майках полрайона шатается, особенно – у Бютт Шомон или на площади Праздников, там рядом и лавка…
– Да знаю я эту лавку. Ты мне адрес скажи!
– Скажу… Но сейчас ты напрасно прокатишься – в парке они ошиваются, парочка черно-белая.
– А почему кличка такая?
– Какая? А, у него заячья губа была, у Гастона, вот и прозвали. Года два назад операцию сделали – в приюте нашлись доброхоты.
– В приюте?
– Но он оттуда к тетке-алкоголичке сбежал, но дома нечасто ночует. В общем – в парке ищите. Я тебе покажу, покружим там, недолго.
– Ничего, Этьен, – довольно засмеялся Нгоно. – Спасибо, ты мне и так помог. А уж дальше… дальше я своими силами – зря, что ли, родное начальство мне нашу «молодежь» подкинуло? Они, кстати, где, ты не видел?