И было кое-что ещё. Сначала он решил, что чего-то не замечает. Потом подумал, что это, наверное, звук. Нет, не звук…
Наконец, он сообразил, в чём дело. Из головы пропал, словно его там и не было, голос демона. Под жёсткой гривой волос снова было светло и спокойно. Глаза соезцали обнажённые тела, мысли были спокойны, а месть казалась чем-то далёким, как облачко на горизонте.
Он опять был собой.собой
Караван приблизился достаточно, чтобы можно было говорить. Каремет поднял руку.
- Мир вам!- крикнул он по-мидийски. И добавил, чтобы бородач убедился - язык он знает, а не просто говорит похожие гирканские фразы:- Мы счастливы вас встретить в этих диких краях.
Мидянин осадил лошадь и кивнул.
- Мир и вам, отважные гирканцы.
Мидяне и гирканцы - родственники, у них были общие предки. Потом гирканцы спутались с волками и ушли на север, к лесам у солёного моря, а мидяне остались на изумрудном степном приволье,
Надо было говорить громко, чтобы в шатрах услышали - разговор идёт мирно. Достаточно мирно, чтобы там, внутри, были начеку и успели выручить Каремета, если спокойная беседа вспыхнет насилием, - но не стали прислушиваться, о чём говорят.
Мидянин степенно представился. Его звали Дейок, уважаемый столичный купец, торговец рабами и пивом. Когда он доставил груз в армию, что приводила к покорности хаттов, оказалось, что есть на продажу несколько холёных девушек из благородных семей. За них дадут хорошую цену.
И вот Дейок перекупил пленниц. Армия двигалась дальше, а он отправился обратно с положенной охраной. Сейчас он ведёт девушек в мидийскую столицу, Хагмантуну, где невольничий рынок решит дальнейшую судьбу.
Каремету было непросто. Он слушал, очень внимательно - не взгляд словно приклеился к обнажённым фигурам.
Девушки даже не пытались прикрыться и посматривали на него, пыльные и усталые. Видимо, они привыкли к наготе и взглядам случайных мужчин.
Когда мидянин замолк, Каремет попытался рассказать о себе, но получилось не очень. Он назвал свой род, вкратце упомянул подвиги самых важных из предков, сказал, что среди его мать - рабыня-наложница и что от неё он выучился мидийскому наречию.Сейчас он идёт в города долины искать славы… Каремет не закончил рассказ и опять посмотрел на связанных девушек. Он замолк и долго не мог сказать ни слова.
Мидянин ждал. Это похоже, был не первый такой случай за путешествие.
- Но почему?..- только и смог выдавить гирканец.
- Почему они раздеты?- под бородой расцвела улыбка,- Признаться… так веселей. Это единственная причина, и ей достаточно. Сейчас лето, можно спокойно ходить без одежды. Эти знатные кобылки выглядят просто чудесно, не стоит их прятать. К тому же, это очень веселит жителей городов, через которые мы проходим. Все выходят посмотреть, и это хорошая защита. Многие думают, что у нас передвижной бордель. И готовы платить золотом за то, чтобы… засунуть,- было заметно, что ему приходится говорить нарочно медленно чтобы успеть подобрать самые простые слова.
- А вы… позволяете это?- спросил Каремет.
- Не с каждой. Иные из покупателей хотят нетронутых.
- Которая из них нетронута?
- Зачем тебе это знать? У простого воина, каких ставят на стражу, не найдётся достаточно серебра, чтобы применить это знание.
- Почему вы так говорите? Я из богатого рода! У моего отца было три наложницы!
- Те, у кого достаточно серебро, не идут в чужую страну служить наёмниками.
Каремет снова смотрел на смуглую. Та - в ответ на него. Интересно, она понимает, о чём они сейчас говорят?..
- Тебе интересны женщины, как я погляжу,- произнёс мидянин.
- Да. Интересны.
- А ты с ними был?
- О чём вы?
- Ты спал с женщинами?
- Рядом с красивой женщиной,- ответил Каремет,- я думаю, не уснёшь.
Мать не учила его, как эти вещи называются по-мидянски Она была денщина выскойо добродетели - насколько это можно для рабыни, которая стала любимой наложницей.
- Я хочу узнать,- медленно произнёс мидянин,- засунул ли ты женщине хоть раз то, что у тебя между ног туда, где у неё этого нет.
Каремет посмотрел бесстрашно. И произнёс:
- Мне предлагали - я отказался!
Языки мидийцев и гирканцев похожи, но по-мидийскии говорят в больших городах. И поэтому всё, что произносил Каремет, казалось торжественным.
Мидянин если и был поражён, то вида не подал.
- Вот как. В упорстве тебе не откажешь. Я надеюсь…- сказал он,- ни один ослик не пострадал.