– Прекрасно, Бабочка, – отвечает папа.
Кончиком пальца он обводит мои глаза, словно прослеживая невидимый орнамент. Это может значить лишь одно: узоры отлично видны.
Когда я слышу свое ласковое прозвище, сердце наполняется благодарностью. Даже пережив сильнейший шок, папа пытается принять меня со всеми моими странностями.
Я поправляю ему воротничок и стряхиваю пыль с пиджака.
– Знаешь, чем хороши эти вещи? Что никто не надевал их до нас, – шутливо говорю я.
Папа фыркает. В тоннеле отзывается эхо. Мы жуем гладкие половинки грибов, чтобы уменьшиться и поместиться на спине у бабочки. Потом мы забираемся на наших крылатых коней, вылетаем через щель в основании моста и отправляемся в Оксфорд.
4
Плоть и кровь
Холодный дождь будит меня. Пахнет сыростью. От грома, пополам с каким-то уханьем, дрожат барабанные перепонки. Правой щекой я прижимаюсь к чему-то одновременно мягкому и колючему.
Я трясу головой, пытаясь припомнить, что случилось.
Поляна с грибами. Я в объятиях Морфея… Он несет меня к себе в замок. Смотреть вниз страшно, но я должна узнать, куда он дел Джеба. Я привстаю, надеясь увидеть с заоблачных высот знакомые пейзажи Страны Чудес. Но вместо этого туман вокруг озаряет молния, освещая папу, который летит чуть впереди, сидя на бабочке. Нас окружают грозовые облака, и я вовсе не в руках у Морфея. Я лечу на бабочке-данаиде.
Меня охватывает грусть. В последнее время во сне я часто вспоминаю, как развлекалась с Морфеем в Стране Чудес или сидела в гараже у Джеба, пока он рисовал или возился с машинами… иногда мне даже снится, что я готовлю печенье на кухне вместе с мамой. Эти сны объединяет одно: просыпаться очень страшно.
Я крепче хватаюсь за жесткие волоски на спине у бабочки, когда мы выныриваем из одного облака и ныряем в следующее. Глаза приспосабливаются к завесе дождя и к мерцающей темноте. С каждой вспышкой молнии всё ближе становятся верхушки деревьев. Бабочки снижаются – а значит, мы вот-вот достигнем Оксфорда, где предстоит задушевный разговор с папой.
Что он будет делать, когда узнает, что я повинна в этом кошмаре?
Нас пронизывает ветер; бабочки кренятся, и сумка у меня на плече подпрыгивает. Дневник с силой бьется о ребра.
На мгновение я позволяю себе затеряться в аромате дождя, в скольжении по облакам, которые оживлены электрическим светом молний. Мокрые косы, движимые то ли ветром, то ли магией, хлещут меня по лицу и по плечам.
Дневник снова подскакивает на боку. На сей раз причина отнюдь не в порыве ветра и не в траектории полета. Сумка тянет против ветра. Что-то пробудило прошлое, записанное на страницах дневника, и оно забеспокоилось. Возможно, поддавшись темной стороне своей души, я напомнила воспоминаниям Червонной Королевы, что они должны ей отомстить. Или еще хуже – может быть, эти воспоминания сделались частью меня, как бы я ни старалась отстраниться. В конце концов, Червонная Королева некогда побывала в моем теле. И я никогда не сумею избавиться от ее присутствия в моей крови.
И в сердце.
Я борюсь со шнурком, пытаясь успокоить дневник. Сумка вырывается, соскальзывает с плеча и летит вниз, сквозь тьму и дождь. В ней – наша возможность вернуть себе нормальный размер, а главное – мое оружие против Червонной Королевы.
– Лети за сумкой! – приказываю я своей бабочке.
«Я не такси, – отвечает та. – Мы должны придерживаться курса».
– Именно поэтому надо вернуть сумку! – кричу я. – Чтобы придерживаться курса!
Бабочка не обращает внимания на мои мольбы. Внутри меня начинает звучать какой-то дерзкий гул, тот самый, который всегда поощрял Морфей. Тот, который я довела до совершенства за последний месяц.
Я расстегиваю кнопки и сдергиваю платье, оставшись в балетном трико с открытой спиной. Шарф, повязанный на шее, защищает ключик.
Сброшенное мною платье летит к папе и хлопает его по затылку. Он смотрит через плечо и кричит:
– Что ты делаешь?
– Спасаю нас, чтобы мы могли спасти остальных!
Мои крылья вырываются на волю. Я вскрикиваю от боли, которая пронзает правое плечо, когда разворачивается раненое крыло.
Не осмеливаясь взглянуть на папу, я спрыгиваю с бабочки. Усиком она задевает подошву моего сапога – а я, подхваченная воздушным потоком, спускаюсь, раскинув крылья, как орел.
Шапка сваливается, но шарф остается на месте. Его концы развеваются, и мои косы тоже.
– Элли!
Гром заглушает отчаянный папин крик.
Я спускаюсь по исчерченному дождем небу, и страх сменяется восторгом. Крылья, раскинувшись, замедляют падение, но они слишком слабы, чтобы меня поднять. Ветер добавляет еще одно препятствие – он швыряет мое тело туда-сюда. Я чувствую прилив энергии. Став королевой Страны Чудес, я кое-что поняла: сила ничего не стоит, если она не взращена среди опасностей.