У меня урчит в животе. Мы с папой не завтракали, а желудок подсказывает, что пора обедать. Я сую руку в карман передника, надетого поверх жесткого и запачканного больничного халата, и перекатываю между пальцев оставшиеся грибы. Я такая голодная, что готова съесть один из них, но не стану. Скрытая в грибах магия, которая уменьшила нас, чтобы мы могли лететь на бабочках, вернет нам прежний вид, когда мы закончим. Нужно сохранить грибы.
В стекле виднеется мое отражение – синее платье, белый передник, растрепанные светлые волосы с темно-рыжей прядкой с одной стороны.
Первый пикси был прав. Я – настоящая Алиса.
Алиса из кошмара.
Безумная, жаждущая крови.
Когда я найду Червонную Королеву, она будет умолять, чтобы я ограничилась головой.
Я фыркаю и тут же становлюсь серьезной, когда кондуктор выключает пылесос. Он поправляет свою черную фуражку и ковыляет на двух из шести ножек, похожих на палочки. Остальные две пары служат руками. В них он держит блокнот.
– Ну? – спрашиваю я, глядя на него.
– Я нашел три воспоминания. Давних. Когда она была еще молода и не замужем. Прежде чем она стала… – кондуктор оглядывается и понижает голос до шепота, – королевой.
– Отлично.
Я начинаю вставать, но тут же плюхаюсь обратно, когда он толкает меня тонкой ножкой в плечо.
– Сначала ты уничтожила один путь в Страну Чудес, заставив меня нянчиться с пыльными кроликами и вонючими пикси. Теперь ты хочешь, чтобы я подверг свою жизнь опасности, показав тебе… – кондуктор разглядывает сидящих позади пассажиров, и его скрещивающиеся челюсти дрожат, – ее интимные воспоминания?
Его шепот сопровождается щелканьем, словно кто-то хрустит пальцами.
Я стискиваю зубы.
– С каких пор подземцы уважают чью-то личную жизнь? Это же не вписывается в ваш этический кодекс. Точнее, большинство из вас вообще не в курсе, что такое этика.
– Я знаю всё, что надо! В том числе – что она не простит.
Кондуктор избегает называть ее по имени.
Я следую его примеру.
– Она не узнает, что это ты мне показал.
Кондуктор листает блокнот и что-то неуверенно записывает.
– Есть еще одна проблема, – произносит он уже громче. – Эти воспоминания – отказники.
– В смысле?
– Ее никто не заставлял забывать. Она сама предпочла это сделать. Выпила зелье забвения.
– Еще лучше, – говорю я. – Она по какой-то причине их боится. Вот и прекрасно.
Щелканье усиливается – у кондуктора трясутся челюсти.
– В идеале, ими можно воспользоваться как оружием. Отвергнутые воспоминания окрашены летучей эмоциональной магией. Они желают отомстить тому, кто их породил, а потом выбросил. Но тебе придется отнести воспоминания к ней, предварительно усыпив их и удерживая в своем сознании. Ты полукровка – и потому недостаточно сильна.
От его пренебрежительного тона я ощетиниваюсь.
– У смертных свои способы держать воспоминания спящими. Они их записывают, чтобы прошлое не занимало голову. Мне просто нужна тетрадка.
Кондуктор держит ручку в дюйме от моего носа.
– С зачарованными воспоминаниями это не сработает, разве что ты запишешь их на зачарованной бумаге. К сожалению, о такой волшебной тетради я и не слыхивал. А ты?
Я гневно и молча смотрю на него.
– Видимо, нет, – подытоживает жук и постукивает меня ручкой по носу.
Рыча, я выхватываю ее у кондуктора и сую в карман. Пусть отнимет, если осмелится.
– Дурочка. Когда отвергнутые воспоминания находят приют в чьем-то сознании, они, как навязчивые мелодии, снова и снова напоминают о себе – до боли. В лучшем случае, они заставят тебя сочувствовать жертве, и ты не сможешь устоять. В худшем случае, дойдешь до сумасшествия. Готова рискнуть?
Я тру колени руками и подсовываю полы больничного халата под бедра. Жутко представлять себе, как чужие враждебные воспоминания пожирают мой мозг, но единственный способ справиться с Червонной Королевой – найти, где у нее слабое место.
– Я и так уже потеряла всё и сошла с ума, – говорю я, глядя в выпуклые глаза кондуктора. – Хочешь, докажу?
Фасеточные глаза моргают многочисленными веками. У жуков в норме нет ни век, ни ресниц, но это необычный жук. Это – зазеркальное насекомое, точнее, изгой, в зависимости от того, предпочитаешь ли ты терминологию Кэрролла или мнение потерпевшего.
Беднягу проглотило дерево тумтум, а потом его отвергли у ворот Гдетотам и выплюнули в виде мутанта. То же самое чуть не случилось с Джебом и Морфеем. Хорошо, что их впустили в зазеркальный мир. Хотя при мысли о том, что они теперь там одни, меня охватывает ужас. Морфей не сможет пользоваться магией под железным куполом, а Джеб – обычный человек. Как они оба выживут в краю, населенном кровожадными подземцами-изгнанниками?