Я молчала, старательно сдерживая ехидную усмешку, нет, ну если пропадать, то хотя бы с удовольствием, а что может быть приятнее издевательства над ближним, особенно, если это и есть повод твоего пропадания.
— А окна у вас в покоях имеются? — поинтересовалась я, разглаживая несуществующие складки на платье.
— Есте… — начал было принц. Глянул на меня и мрачно завершил: — Нет!
— Ясненько, в подвале жить будем, — взгрустнула я.
— Это не подвал, — прорычал Правое Крыло Верховного паладина.
— Значит подпол, — вздохнула с тоской.
— Седьмой этаж! – чуть ли не взревел Кейран.
— Чердак! — мрачно решила я.
— Да твою мать! – простонал принц и ринулся к дверце.
И я вот думала с чего бы, а это мы оказывается уже приехали.
Его Высочество вышел первым, перекинулся с кем-то приветствием вроде «Сдохни Тьма, Гори свет», не уверена в точности, не все расслышала, потому что… влюбилась.
Никогда не думала, что так вообще бывает — с первого взгляда, сходу, так, словно весь дух ударом вышибло, до дрожащих коленок, ватных ног, роящихся перед глазами черных точек, которые хотелось разогнать дрожащей рукой, просто чтобы видеть… как ОН спускается по лестнице, уверенно и твердо, как отвечает взмахом затягиваемой в железную перчатку ладони одному из стражников, как поворачивает голову и взгляд сапфировых, синих до черноты глаз останавливается на мне.
Он был красив как бог.
Причем однозначно бог войны. Взрослый. Старше принца определенно. Матерый. Опасный. Хищный. Притягивающий мое неистово бьющееся сердечко так, как огонь притягивает радостно летящего к нему мотылька… и обоим плевать, что сгорит. Не огонь — мотылек.
Так вот я точно знала, что сгорю.
Сгорю, как только прикоснусь к нему, потому что едва прикоснусь — забуду обо всем. О том, кто я, где я, какое у меня задание, я, кажется, даже собственное имя забуду. Просто достаточно будет прижаться руками к его груди, скользнуть ладонью на небритую щеку и мне все… небец полный.
— Яри, — позвал, и уже, кажется не в первый раз Кейран.
Я сидела как приклеенная, не в силах отвести взгляда от своего Бога Войны. От каждого его жеста, от движения, от того, с какой легкостью он двигался, легко, но в то же время уверенно, скупо, резко… истинный воин в самом расцвете собственных сил. Я бы поставила на него, даже выступи он против мастера Косички, даже брось он вызов старшему мастеру нашего клана, да даже брось он вызов половине клана… Я бы поставила на него все, включая собственную жизнь.
— Ярсамина! — прошипел Кейран.
Не знаю, что бы я могла ему сейчас ответить, если бы в принципе могла. Но у меня не было ни сил, ни голоса, ни воли… Ничего, кроме широко распахнутых глаз, казалось впитывающих в себя облик моего Бога до последней черточки. До последней ПРИБЛИЖАЮЩЕЙСЯ черточки.
— Лорд эль Дамерсье, — низким, бархатным, волнующим до дрожи голосом произнес мой Бог, приблизившись, — я вижу, наша Обитель несколько пугает вашу драгоценную невесту.
От звука его голоса я готова была расплавиться как воск… правда вызывала сомнение такая форма моей привлекательности как лужица, видимо поэтому я и осталась сидеть.
Кейран же, мгновенно развернувшись к приблизившемуся мужчине, с явно читающимся вызовом в голосе, ответил:
— Моя невеста не из пугливых!
А я бы с этим поспорила. Поживешь в Высоком лесу и не то, что пугливым станешь, но и трусоватость заведется. Так вот, двигаться меня заставила именно трусость. Самая что ни на есть. Я безумно испугалась того, что мой Бог протянет руку, чтобы взять и поднести к губам мою ладонь и… и мне наступит не то чтобы конец, но вот небец как минимум.
— Лллюбимый, — голос дрогнул, так что выглядела я действительно испуганной.
Его высочество мгновенно развернулся ко мне, улыбнулся, несколько неестественно, и тихо спросил:
— Действительно испугалась?
Мой взгляд испуганно метнулся вниз, обнаружил там предмет достойный испуга высокородной леди, и указав на несчастное едва живое земноводное, схоронившееся от солнцепека под листом лилии, я прошептала:
— Там… оно…
Жаба потрясенно вылупилась на меня большими глазами, всем своим видом выражая: «Леди, ты что с кареты рухнула? От меня до тебя метров десять, не меньше».
— Она… огромная… — продолжила врать я.
Лягушка, обалдев от моей оценочной характеристики, оглядела свое тщедушное даже по меркам земноводных тело, и вновь возмущенно уставилась на меня.
— И… — я даже не знала, что еще можно придумать.
Лягушка тоже. И принц с Богом так же. Но они ждали, все трое, и даже кучер слез с козел, и теперь заинтересованно ждал, переводя взгляд с меня на лягушку и обратно.