Примерно через час прибыла моя «дуэнья». Престарелая монахиня в силу вовсе не возраста — явно характера, обделенная мужским вниманием, скорбно скривила губы, едва переступив порог наших с принцем апартаментов. Под ее взглядом поспешно прикрыла живот Гейра, торопливо домыла окно Матина, продолжила мрачно изучать геральдику я, и дуэнье явно мой пофигизм не польстил.
— Принцессе полагается встречать гостей стоя, — произнесла она.
— Невеста принца может позволить себе продолжать сидеть, если гости относятся к более низкому сословию, и/или являются прислугой, — практически процитировала я, из недавно прочитанного.
У меня хорошая память, говорю же.
— Вот как, — заложив руки за спину и войдя походкой полководца перед новобранцами, произнесла дуэнья, — а мне говорили, что вы невежда.
— От невежды слышу, — спокойно отозвалась я. — Уважаемая, извольте представиться, если вы желаете продолжать уже ставший неприятным разговор.
И «полководец» сбился с шага, осознав, что новобранец ему достался явно с зубами. Собственно, зубы я и продемонстрировала в ослепительно наглой улыбке, после чего вернулась к чтению, просто уточнив:
— Дуэнья?
— Наставница! – прошипела монахиня.
— Дуэнья, — заключила я. — Имя?
— Сестра Мерея, — процедили мне.
Мило улыбнулась повторно, и попросила:
— Сестра Мерея, будьте так любезны выбрать наряд для моей прогулки по Обители. Позаботьтесь так же о зонте, мне бы не хотелось обзавестись веснушками, едва ли они облагородят мой сверхблагородный образ. И поторопитесь, не хотелось бы пропустить торжественный обед, даваемый в нашу с Кейраном честь.
О том, что меня ненавидят самой ярой из всех существующих ненавистей я догадалась сразу, но выбор сестры Мереи относительно моего наряда для прогулки, удивил даже меня. Сестра не постеснялась несмотря на преклонный возраст сгонять куда-то там и приволочь мне монашеское одеяние явно со своего плеча. Под моим вопросительным взглядом, мне сделали торжественное заявление:
— Я гарантировала Его Высочеству, что вы будете непогрешимы!
— В старом рваном платье, которым вы, кажется, умудрились вымыть все лестницы по пути сюда? — поинтересовалась я.
Монахиня, по лицу которой так даже и не скажешь сразу, что краснеть способна, откровенно смутилась и на миг отвела взгляд.
Всего на миг, вскоре на меня уже враждебно взирали без капли стыда и совести во взгляде, решив добить постулатом:
— Истинная принцесса прекрасна умом, а не одеждой!
— Правильно, — согласилась я, — но это истинная, а я еще даже просто к принцессам не отношусь.
И пришлось самой, все вот полностью самой. Самой идти к шкафу, самой выбирать платье из того вороха, что королевские портные умудрились нашить за ночь, самой убедиться в том, что зонтик у меня имеется всего в количестве пяти штук – голубой, голубой, голубой с цветочками, просто голубой в сеточку и небесно голубой.
Даже не знаю, что сказать о чувстве прекрасного, собственно, у швей. Ну или принца. Про платья можно было четко утверждать только одно – они не оставляли никакого простора, собственно, телу — высокие воротники, длинные рукава, корсеты и пышные юбки, и это в то время, как супруги Левого крыла тут практически в свободных туниках разгуливают.
— Небец, — едва слышно проговорила я, — полный небец.
И пришлось взывать о помощи:
— Мати, можно вас?
Матина прибежала в ту же секунду, и, собственно, помогла мне одеться, потому как самостоятельно затянуть корсет, у которого завязки сзади, не могла даже я. С помощью определенно развратной монахини-горничной, под пылающим взглядом монахини-стерегущей, я облачилась в нежно-голубое платье, которое идеально село на мою затянутую больше некуда фигурку. Талия у меня теперь была осиная, полагаю Кейран при желании мог бы стиснуть ее руками и даже пальцы бы соприкоснулись… ну просто руки у принца соответствующие званию паладина, а пальцы длинны видимо по причине аристократичности.
Далее последовал крем от ведьмы на мою мордашку, белоснежный кружевной воротничок на платье, белоснежные кружевные перчатки на ладони, белые туфельки на голубой подошве, с которых я ожесточенно сорвала бантики. Волосы были собраны в хвост на макушке, и упали накрученными еще утром локонами, обрамляя светлыми завитушками мое лицо.
В результате из зеркала на меня взирала принцесса, такая образцовокукольная принцесса, созданная в идеальном соответствии с протоколом, этикетом и прочими условностями.