Итак, все, что выходит за рамки стандартных чел-овеческих способностей и представлений (а как они узки!), относится ко злу.
Более того, как уже упоминалось выше, люди очень редко задумываются об «общепринятом» — и, как следствие, злом считается даже не ниспровергание каких-либо представлений, а даже сама попытка переосмыслить традиции либо усомниться в их необходимости. В современном мире самые характерные примеры такого отношения — гуманизм и демократия. Какие бы обоснованные возражения не выдвигались против этих идолов, они принимаются в штыки всей "прогрессивной общественностью".
Зло, как показывает этот пример, это еще и попытка взглянуть на всем привычные вещи новым взглядом с той стороны, с которой на них редко кто смотрит.
— Вы меня удивляете, — сказал Котгрейв. — Я никогда не думал об этом. Если это действительно так, то нужно все перевернуть. Тогда, по-вашему, суть греха в том…
— … чтобы захотеть взять небо штурмом! — подхватил Амброз. — Грех состоит для меня в стремлении проникнуть запретным способом в другую, высшую сферу. Поэтому вы должны понять, отчего он так редок. Слишком мало людей и вправду желает проникнуть в другие сферы, будь они высокими или низкими, дозволенными или запретными. Святых мало. А грешников — в том смысле, как я это понимаю — еще меньше. И гениальные люди (принадлежащие порой и к тем, и к другим) — тоже редки… Но, может быть, много труднее стать великим грешником, чем великим святым.
— Потому что грех сугубо противоположен нашей природе?
— Совершенно точно. Святость также требует большого усилия, но это усилие совершается на пути, который когда-то был естественным. Речь идет о том, чтобы вновь обрести экстаз, ведомый человеку до грехопадения. Но грех — это попытка добиться экстаза и знания, которые никогда не были даны человеку, и тот, кто пытается их получить, становится демоном.
А. Мейчен, "Белый народ"Тесно с вышеописанным связан еще один аспект Зла, а именно — несоответствие «человечности». Здесь имеется ввиду не бесчеловечность социопатов, а именно «а-человечность», непризнание "общечеловеческих ценностей", а также многого из того, что "делает человека человеком".
Вот проанализируйте: чел-овечество дало себе самоназвание как виду Homo Sapiens. Казалось бы, этим оно установило перед собой цель, к которой надо стремиться, чтобы нести это название заслуженно. Однако согласно общепринятому мнению, человека делает человеком вовсе не разум (!), реально выделяющий его из животных в целом, а эмоции, переживания и все в том же духе — то есть то, что мешает разуму действовать эффективно.[203] Более того, «чрезмерные» проявления разумности осуждаются, а добродетелью считается, к примеру, сопереживание (правда ведь, куда лучше, когда плохо не только тебе, но и кому-то другому?). Повышенная эмоциональность считается простительным мелким недостатком…
358. Требование сострадания как признак наглости. Существуют люди, которые, вспылив и оскорбив других, требуют, во-первых, чтобы на них не обижались, и, во-вторых, чтобы к ним испытывали сострадание за то, что они подвержены столь острым пароксизмам; так далеко заходит человеческая наглость.
Ф. Ницше, "Человеческое, слишком человеческое"…между тем как рациональность и разумность поступков влечет за собой обвинения в бесчувственности, бесчеловечности и т. д. Но подумайте сами, кто лучше поможет в беде — сочувствующий или хладнокровно исправляющий ситуацию? Однако первому будут благодарны всегда, второму же — только в случае удачи, да и то за глаза выскажут, что можно было бы и посочувствовать. Забавно, что во многих случаях страдающий добивается от окружающих не помощи, а именно сочувствия, поскольку нравится ощущать себя в центре внимания.
И вот такое отклонение от чел-овеческих недостатков, неотделимых от понятия «человечности», тоже всегда называют злом, при этом не обращая внимания на целесообразность таких модификаций психики.
— …Хотя некоторые предпосылки к концу света (он же начало тьмы) все же имеются. Скажите-ка, доктор, — в вашем полете, каковы были ограничения?
— Нижнее, — момент Восстания…
— Ну а впереди?
— Странный, переливающийся многоцветием барьер, который…, нет, не вредоносный, но… мне стало страшно, — смутился Фауст.
— Вот видите, дражайший. В некотором будущем поток Хаоса возрастет настолько, что для того, чтобы осознать нелинейность окружающих событий, наблюдателю придется перестать быть человеком. Это и есть барьер, который вы видели. Да, в плане знания и восприятия у вас проблем нет. Но, чтобы, к примеру, стать полноправным Демоном, нужно стереть границы между наукой и поэзией, магией и повседневным бытом. Плюс совершенное владение любыми видами оружия. Плюс способность всегда возвращаться со щитом. Неважно, бронзовым или орбитальным. Извините, но Вы, профессор, к этому не готовы. Поэтому — страшно…
Nicodimus, "Патрон Доктора Фауста или Черное смещение"