Согласно Андрееву, замысел бога состоит в том, чтобы все души в любви слились с Ним и между собой. А планы демонической сущности состоят в поглощении, вбирании в себя всех прочих эго. А теперь скажите, вы разницу видите? Это ведь одно и то же, только написано разными красками![168] Только, пожалуй, "души в любви" добровольно стремятся к слиянию, к коллапсу. А демонические, сами рассчитывая стать центром, сопротивляются. Возникает противодействие, которое приводит к колебанию около точки равновесия, на котором держится Мир, как на «сильном» и «слабом» взаимодействии в атоме. На взаимодействии Эроса и Эго, собственно говоря, и построен этот Мир.
Эгоизм[169] — неистребимая черта разумного существа. Он de facto неотделим от осознания своего «Я», как бы ни пытались протестовать против этого моралисты.
Quodcunque aliquis ob tutelam corporis sui fecerit jure id fecisse videtur.
Ввиду того, что всегда были индивидуалисты и носители стадных взглядов (не исключается их совмещение в одном лице, только по разным чертам личности), эгоизм тоже бывает индивидуальным и стадным. Точка зрения индивидуального эгоизма подвижна и относительна. Установки коллективного эгоизма инертны. Это то самое ядро, вокруг которого возникают моральные понятия, возведенные в абсолют. Так называемый «альтруизм» на деле является противопоставлением коллективного эгоизма индивидуальному, когда каждый индивидуум обязан по первому требованию приносить себя в жертву обществу, причем осуждаются даже робкие попытки индивидуума отстоять свое право на самоопределение.
Собственно эгоизмом общепринято называть индивидуальный эгоизм, яростно осуждаемый общественным мнением.
Что характерно, люди неимоверным образом рефлексируют по этому поводу и стараются рационализировать любое проявление эгоизма, так как с точки зрения общества эгоизм — это "очень, очень плохо". Типичная попытка выглядит как "я делаю это ради тебя!" — к примеру, родители запрещают подростку поздно гулять на улице, мотивируя это заботой, реально же они заботятся о себе, так как иначе будут волноваться. Сюда же можно отнести попытки определить эгоизм не просто как приоритет своих целей перед чужими, а обязательно одновременно причинение вреда другим, причем в явном виде. Либо заявляют, что эгоизм — это только доведенный до абсолюта принцип "хочу, и все тут!" без расчета последствий хотения. В общем — какие угодно ухищрения вместо того, чтобы честно признаться в эгоизме.
Кто-то весьма точно заметил, что ради себя человек может пойти на преступление, но ради своей семьи он готов на большее преступление. Ради своего класса или сословия — на еще большее. А для пользы своего государства или нации — на гораздо большее злодеяние, но это уже будет подвиг. Ну а уж ради своей веры некоторые готовы на что угодно, и это уже назовут святым деянием.
Вывод: индивидуальный эгоизм — вещь неизбежная; развитый индивидуальный эгоизм — признак психического здоровья. Между тем в общественной морали принят коллективный эгоизм, который осуждает поступок человека для собственной пользы, и одобряет точно такое же деяние на пользу государства (веры). Некоторые разновидности коллективного эгоизма, к примеру, национализм, в наши дни уже осуждаются. Другие — патриотизм — еще приветствуются.
Пока вы находитесь внутри некоей биологической, политической, социальной или другой системы, то, что угрожает ей, представляется вам абсолютным злом, и ваша личная позиция — борьба с ним.
Коллективный эгоизм — это выход, выражаясь словами Ницше, для "связанных умов". Им не по силам собственное сознание, они его арендуют. Одно сознание на всю толпу может создать чувство причастности, приглушая при этом осознание собственной убогости, но разум оно не заменит.
Коллективный эгоизм может иметь значения в широчайшем диапазоне — от семейного до видового, выражающегося в уверенности, что чел-овечество занимает в мире какое-то особое место.
Как ни парадоксально это звучит, но антропоцентризм нашего мировоззрения не только в общем виде — "детская болезнь эгоцентризма человечества", но и в частностях — просто перешедшее в научную традицию религиозное представление о богоизбранности человека (характерное для христианства, ислама и иудаизма), о человекоподобии — антропопатизме — божества либо каких-то его ипостасей (практически во всех исторически известных религиях). В данном случае и научное и религиозное клише — разные стороны общего культурного фона.
Могут возразить, что коллективный эгоизм — это реакция самосохранения общества. Однако никто не желает оказаться индивидуумом, конкретно за счет которого упомянутое общество самосохраняется, хотя и немногие в этом признаются.
Социум стремится к стабильности, это — проявление социальной самозащиты на уровне всего общества. Но — как всегда — есть «но»… Член общества — часть структуры, стремящейся к самосохранению. И он будет способствовать этому всеми способами. До тех пор, пока это не вступает в противоречие с более важным для субъекта приоритетом — стремлению к личному самосохранению, к личному оптимальному положению в глобальной структуре, называемой Бытие. Истоки этого — не только и не столько инстинктивно-биологические, они лежат в самой сути разума — самоидентификации, самоотделении «Я» от всего остального. И именно «Я» требует оптимального существования. А "все остальное" — или мешает/помогает этому, или интактно. Личный эгоизм — это проявление борьбы «Я» со всем остальным — за оптимальное существование конкретного разума. И именно это — глубинная суть, коли уж разум на нашей планете существует, как индивидуальный феномен, четко локализованный во времени и пространстве. Не только отделенный от всего остального, но и осознающий это. Понимающий, что если «Я» не выживет — погибнет и вся Вселенная, ведь Вселенная для каждого конкретного Разума — это именно то, что он воспринимает и отражает.
Это — банальные вещи. Но именно понимание (и признание) этого отсутствует практически в любой общественно-идеологической системе: исчезнет коллектив, общество, идея — Вселенная останется. Исчезнет разум — исчезнет Вселенная. Исчезнет все. Конечно — для конкретного «исчезнувшего» субъекта, но для каждого «Я» — Вселенная своя, уникальная. А поскольку единственным носителем разума на сей день является биологическое тело, то отделение «телесной» оптимальности от «духовной» — попросту бессмысленно. Но эту идиотскую операцию всегда проводят идеологи любого социума — "Погибнуть за Отечество почетно", "Умри, но защити коллектив", "Пострадавшим за веру воздастся на небесах"… Какой почет? Что погибшему до «почета»? "Награжден посмертно…" Смерть — не награда. Смерть — именно что прекращение всего, исчезновение Вселенной. Это может быть равноценно вообще чему-либо (не говоря уже о какой-то побрякушке)?!
Но любая идеология заботится о сохранение социума в неизменном виде, а отнюдь не об отдельных индивидах. И для того, чтобы послушно следовать идеологии, лучше всего подходят стандартные, социализированные и не слишком умные особи.
По этому поводу вспоминается Фридрих Ницше:
Облагораживание через вырождение. История учит, что лучше всего сохраняется то племя, в котором большинство людей имеют живое чувство солидарности вследствие одинаковости их привычных и непререкаемых принципов, т. е. вследствие их общей веры. […] Опасность этих крепких обществ, опирающихся на однородные, сильные личности, состоит в том, что они легко глупеют, и что это оглупление, которое, как тень, всегда сопровождает всякую устойчивость, постепенно растет, передаваясь по наследству. […]
169
Не путать с эгоцентризмом. Эгоцентризм — гипертрофированный эгоизм, лишенный критического элемента, не учитывающий разумность поступка в плане последствий.