— Потому что грех сугубо противоположен нашей природе?
— Совершенно точно. Святость также требует большого усилия, но это усилие совершается на пути, который когда-то был естественным. Речь идет о том, чтобы вновь обрести экстаз, ведомый человеку до грехопадения. Но грех — это попытка добиться экстаза и знания, которые никогда не были даны человеку, и тот, кто пытается их получить, становится демоном.
Тесно с вышеописанным связан еще один аспект Зла, а именно — несоответствие «человечности». Здесь имеется ввиду не бесчеловечность социопатов, а именно «а-человечность», непризнание "общечеловеческих ценностей", а также многого из того, что "делает человека человеком".
Вот проанализируйте: чел-овечество дало себе самоназвание как виду Homo Sapiens. Казалось бы, этим оно установило перед собой цель, к которой надо стремиться, чтобы нести это название заслуженно. Однако согласно общепринятому мнению, человека делает человеком вовсе не разум (!), реально выделяющий его из животных в целом, а эмоции, переживания и все в том же духе — то есть то, что мешает разуму действовать эффективно.[203] Более того, «чрезмерные» проявления разумности осуждаются, а добродетелью считается, к примеру, сопереживание (правда ведь, куда лучше, когда плохо не только тебе, но и кому-то другому?). Повышенная эмоциональность считается простительным мелким недостатком…
358. Требование сострадания как признак наглости. Существуют люди, которые, вспылив и оскорбив других, требуют, во-первых, чтобы на них не обижались, и, во-вторых, чтобы к ним испытывали сострадание за то, что они подвержены столь острым пароксизмам; так далеко заходит человеческая наглость.
…между тем как рациональность и разумность поступков влечет за собой обвинения в бесчувственности, бесчеловечности и т. д. Но подумайте сами, кто лучше поможет в беде — сочувствующий или хладнокровно исправляющий ситуацию? Однако первому будут благодарны всегда, второму же — только в случае удачи, да и то за глаза выскажут, что можно было бы и посочувствовать. Забавно, что во многих случаях страдающий добивается от окружающих не помощи, а именно сочувствия, поскольку нравится ощущать себя в центре внимания.
И вот такое отклонение от чел-овеческих недостатков, неотделимых от понятия «человечности», тоже всегда называют злом, при этом не обращая внимания на целесообразность таких модификаций психики.
— …Хотя некоторые предпосылки к концу света (он же начало тьмы) все же имеются. Скажите-ка, доктор, — в вашем полете, каковы были ограничения?
— Нижнее, — момент Восстания…
— Ну а впереди?
— Странный, переливающийся многоцветием барьер, который…, нет, не вредоносный, но… мне стало страшно, — смутился Фауст.
— Вот видите, дражайший. В некотором будущем поток Хаоса возрастет настолько, что для того, чтобы осознать нелинейность окружающих событий, наблюдателю придется перестать быть человеком. Это и есть барьер, который вы видели. Да, в плане знания и восприятия у вас проблем нет. Но, чтобы, к примеру, стать полноправным Демоном, нужно стереть границы между наукой и поэзией, магией и повседневным бытом. Плюс совершенное владение любыми видами оружия. Плюс способность всегда возвращаться со щитом. Неважно, бронзовым или орбитальным. Извините, но Вы, профессор, к этому не готовы. Поэтому — страшно…
Наше повествование об иллюзиях добра и зла будет неполным без исторического экскурса по теме происхождения морали, благодаря которой и возникли столь устойчивые перверсии реальности. Так что воздадим классикам то, чего они заслуживают.
Ни перед кем из ваших идолов я никогда не отступал, никому из них не уступал я, и потому Тот, Кто Сказал мне: "Ты мне подчинишься", отныне есть мой заклятый смертельный враг.
Платон выделял три части души:[204] разумную, яростную и вожделеющую, он усмотрел проявления зла в том, что какая-то одна из низших частей души способна противопоставить себя всей душе в целом. Если это произойдет с яростной частью, то человек будет отличаться чрезвычайной гневливостью и воинственностью (приближаясь к породе хищных животных), а если с вожделеющей — он будет подвержен необузданным низменным страстям, распущенности (что характерно для ослов и свиней).
Оно, в общем-то, и верно, но при чем тут «зло»? Как обычно, под «злом» понимают то, что может принести вред обществу в целом, не рассматривая, к чему это ведет для индивидуума. Любая мораль предназначена, прежде всего, для сохранение общества в неизменном виде или для сохранения неизменным направления, в котором движется общество. Естественно, что это направление выбирают те же рулевые, которые внедряют моральные нормы, определяют идеологическую стратегию и влияют на общественные настроения. Вот только не стоит забывать, что сами рулевые — вне этого направления, вне этой морали, вне этих настроений. Пастухи могут идти, куда захотят, а вот стадо всегда идет только за пастухами.
Понятие нравственности обычаев…вот главное положение старых времен: нравственность — не что иное (или не более) как подчинение обычаям, каковы бы они не были; обычаи — традиционный способ действий. В тех случаях, где традиция не повелевает, нет нравственности; и чем меньше определяется жизнь традициями, тем меньше становится круг нравственности. Свободный человек безнравственен, потому что во всем он хочет зависеть от себя, а не от традиции.
У Аристотеля, написавшего на тему морали целый трактат "О добродетели", дана развернутая картина душевных изъянов. Во-первых, ущербной может быть душа в целом. Это выражается в малодушии (ничтожности, слабости души, неспособности достойно принимать успехи и поражения, славу и унижения), в скупости (низменном своекорыстии, устремленности к любой, даже позорной выгоде), в несправедливости (склонности к посягательству на закон и авторитет, на чужие права и достоинство). Во-вторых, ущербной, испорченной может быть любая из трех частей души, выделенных Платоном. Порочность разумной души — это безрассудство (обычная житейская глупость), яростной — гневливость и трусость, вожделеющей — распущенность и невоздержанность. Тем не менее, разумная часть души играет, по Аристотелю, решающую роль в нравственной определенности индивида. Моральное зло обязательно бывает неразумием, но только в трех разных смыслах. Это может быть либо отсутствие разума, либо его неспособность влиять на побуждения, либо извращенность, направленность на дурные вещи.
Обратите внимание, как плавно и ненавязчиво смешиваются понятия неадекватного поведения и зла. Впоследствии искажение станет принципиальным — когда понятие разумности как главной части души (языческий подход) будет заменен на приоритет добродетели как повиновения богу (монотеистический подход).
В соответствии с этим аморальность по Аристотелю представлена тремя видами испорченности души: зверством, невоздержанностью и порочностью. Зверство обусловлено отсутствием лучшей, разумной, части души. Звероподобные люди способны на самые ужасные деяния: пожирать младенцев, изъятых из утробы матери, наслаждаться сырым или чел-овеческим мясом и пр.
И опять: моральный запрет на человеческое мясо — это всего лишь моральный запрет, традиции и обычаи данной местности. Каннибал в своей диете ничего аморального не видит. А уж что касается употребления в пищу сырого мяса — это, конечно, не особо привлекательно для большинства и опасно из-за возможности заразиться паразитами, но, как говорится, о вкусах не спорят.
204
Здесь мы не будем рассуждать на тему "что такое душа" и мнимых доказательствах ее существования, а просто примем, что этим термином обозначается психика человека, что в данном случае вполне допустимо.