Рассмотрение темы будет неполным без пояснения различных случаев употребления термина «Единый». Поскольку современная западная цивилизация имеет тяжелую наследственную болезнь монотеизма, то «единым» обычно привычно называют христианского бога либо подобное понятие с меньшей степенью персонификации, как в мусульманстве. Естественно, Платон в «Пармениде» и «Тимее» не использовал такой трактовки.[248] Вообще, эти произведения достаточно трудны для понимания из-за многочисленных переплетений свойств единого, не-единого, иного, тождественного и т. п., а также рассмотрению не одной гипотезы, а нескольких с разных сторон. Всех интересующихся отсылаем к изучению текстов Платона, здесь же коротко можно пояснить следующее: рассмотрение Единого как отдельной неизменной сущности приводит, помимо невозможности существования мира как такового из-за абсолютной статики, к несуществованию Единого самого по себе.
Парменид. Далее, если бы единое обладало какими-либо свойствами, кроме того чтобы быть единым, то оно обладало бы свойством быть большим, чем один, что невозможно.
Парменид. Следовательно, если единое никак не причастно никакому времени, то оно не стало, не становилось и не было прежде, оно не настало, не настает и не есть теперь и, наконец, оно не будет становиться, не станет и не будет впоследствии.
Аристотель. Совершенно верно.
Парменид. Но возможно ли, чтобы нечто было причастно бытию иначе, нежели одним из этих способов?
Аристотель. Невозможно.
Парменид. Следовательно, единое никак не причастно бытию.
Однако если рассмотреть всеобъемлющую целостность мира как Universum, то вывод следует совершенно другой:
Парменид. Что же? Не есть ли не-единое часть единого? Или и в этом случае не-единое было бы причастно единому?
Аристотель. Было бы причастно.
Парменид. Следовательно, если вообще это — единое, а то — не-единое, то единое не может быть ни частью не-единого, ни целым в отношении него как части; и, с другой стороны, не-единое тоже не может быть ни частью единого, ни целым в отношении единого как части.
Аристотель. Конечно, нет.
Парменид. Но мы говорили, что вещи, между которыми нет ни отношения части к целому, ни целого к части, ни различия, будут тождественными между собою.
Аристотель. Да, говорили.
Парменид. Но если дело обстоит так, не должны ли мы утверждать, что единое тождественно не-единому?
Аристотель. Должны.
Парменид. Следовательно, выходит, что единое отлично от другого и от себя самого и в то же время тождественно ему и самому себе.
Перефразируя и осмысливая, можно легко прийти в выводу, сказанному ранее: в крайних проявлениях Единое (как Deus[249]) и Иное становятся тождественными, приводя к Абсолюту несуществования, как бы это не называть — Порядок или Хаос. В существующей же реальности они взаимопроникают друг в друга, тем не менее, оставаясь обособленными — как иллюстрация хорошо подходит монада инь/ян.
Интересно отметить, что сущность Единого и Иного, несмотря на всеобщность по отношению к миру, проявляется по-разному. Впервые на это обратил внимание Платон все в том же "Пармениде":
Другое — не-единое — есть другое, надо полагать, потому, что имеет части, ибо если бы оно не имело частей, то было бы всецело единым.
Таким образом, согласно Платону, Единое обладает целостностью и неделимо на части,[250] между тем, как Иное, будучи тождественным Единому (как в плане «мощности», так и «вездесущности», так и необходимости для существования бытия), как раз имеет части, то есть дискретно.
На первый взгляд, это можно назвать противоречием — как может присутствовать везде то, что не является целым, тождественным этому "всему"?
Образно это выразил Алистер Кроули, что мы и обсудим в следующей главе.
Qelhma: взгляд мистиков на Единое и Иное
Но прогресс есть прогресс, и прогресс есть восторг — постоянный, ошеломляющий, […] А посему восстань, как я восстал.
Потому я известна вам под именем своим Нут,[251] ему же — под тайным именем, которое вручу ему, когда, наконец, познает меня. Сделайте так же, ибо я — Бесконечное пространство и Бесконечные звезды сего [пространства]. Не связывайте ничего! Пусть никто из вас не делает различия между одной вещью и другой вещью; ибо с этим приходит вред.
Сравните сами: Нут — это концепция, родственная Единому. Бесконечность бытия, находящаяся везде постоянно ("…сознание непрерывности бытия, вездесущности моего тела" — ibid.,I:26). По легенде: "Вездесущность моего тела" — первоначально этих слов в манускрипте не было. В диктовке прозвучало "неразрывный неатомный факт моей универсальности", что было за гранью понимания писца, и он подумал, что люди не смогут этого понять. Айваз ответил: "Напиши своими словами. И пойдем дальше".
Во время написания атом был еще «неделим». Фразу можно трактовать, как опередивший свое время взгляд на Вселенную: «монолитность» вещей — иллюзия, все они суть "одно и то же" — «пляска» субатомных частиц.
Кстати, если Единый бог — это олицетворение всеобщего равенства, ибо при Абсолютном Порядке все мертво и равно между собой в небытии — Imperium Dei, то Нут таким свойством не обладает:
Где Бог и Поклоняющийся, там я никто: они не видят меня. Они как бы на земле; я же есмь Небеса, и нет там иного Бога кроме меня и господина моего Хадита.
Как видите, здесь Хадит/Нут выступают аналогично ин/янь, а не в виде стандарно-человеческой дихотомии подобно зороастрийской. Важно, что поклоняющиеся и ищущие [единого] бога не видят Нут — что можно интерпретировать, как неспособность этой категории существ воспринимать Единство Вселенной, ее Суть. Если хотите — дао, этот термин достаточно точно отражает то, что мы хотим выразить.
Придите! все, и познайте тайну, доселе еще не открытую. Я, Хадит,[252] — дополнение Нут, невесты моей.[253] Я лишен протяженности; имя Дома моего — Хабс.[254]
В этой сфере я вездесущий центр, она — окружность, коей не сыщешь нигде.
Но она будет познана, я же — никогда.
Обратите внимание на очевидные соответствия Satanas'у: помимо соответствий черт архетипа упоминающимся в сноске древнеегипетским богам, он, как соответствующий Тьме (в сатанизме, если проводить параллели; у Кроули везде фигурирует Свет (знания, естественно)), непознаваем и соответствует активности, повелевающей Силе ("…и господина моего Хадита"). Из Тьмы же прекрасно видно то, что освещено ("Хабс пребывает в Ху,[255] но не Ху пребывает в Хабсе" — ibid., I:8), то есть Ху — это первое и самое очевидное покрывало, которое должно быть сброшено для осознания Хадита. Простейшая напрашивающаяся аналогия "Ад пребывает в душе, но не душа в Аду" — и для того, чтобы выявить Ад (Тьму) в себе, надо отринуть чел-овеческую душу.
Что касательно Света, то показательна еще одна цитата Кроули:
Так же и с поглощаемым светом. То, что поглощает мало, зовется белым и блистающим; то, что поглощает все, зовется черным.
248
Платон и его последователи первые подошли к Единому с сухой логикой. До того к Единому подходили исключительно с аллегориями. Пифагор считал, что Единое — это Число. Гераклит подразумевал под Единым Огонь и т. д. Впрочем, нельзя сказать, что подход Платона более прогрессивен — наоборот, Единое, переведенное в область чистых математическо-логических абстракций, утратило архетипичность, оккультный смысл понятия. Вспоминается комедия Брукса "Всемирная история": "- Род занятий? — Философ-разговорник. — Значит, занимаетесь лабудой. Занимались лабудой на прошлой неделе?"
"Слабость аристотелевских и т. п. «идентификационных» утверждений (нечто есть то-то и то-то, примеры из «Парменида» Платона приводятся в тексте — O.&W.) заключается в том, что они любому «объекту» приписывают некую внутреннюю «вещность» (которую циничный немецкий философ Макс Штирнер называл "призраком"). Помните, как у Мольера невежественный врач, стараясь произвести впечатление на еще более невежественного пациента, «объясняет», что опиум погружает нас в сон, потому что обладает "снотворным качеством"? Научное, или операционалистское утверждение должно было бы точно определить, каким образом структура молекулы опиума химически связывается со специфическими структурами рецепторов мозга, — то есть описать действительные события в пространственно-временном континууме. Проще говоря, аристотелевская вселенная — это собрание «вещей», обладающих внутренними «сущностями» или «призраками», в то время как современная научная (или экзистенциалистская) вселенная — это сеть структурных взаимоотношений. " — Р.А. Уилсон, "Квантовая психология"
Как справедливо заметил по этому поводу Фридрих Ницше: "Истинная сущность вещей — глубочайшая иллюзия".
249
Единому соответствует именно Deus, так как он определяется как Сила, стремящаяся сохранить неизменность Вселенной, а Единое не может изменяться, так как превратится в что-то Иное. Впрочем, Deus не обязательно Един с философской точки зрения, но Сатана как противник — всегда Иной, и мы приходим к той же аллегории с другой стороны.
Общее примечание: чтобы что-то понимать в теории сатанизма как мировоззрения, надо разбираться и в философии, и в психологии, и в оккультизме.
250
Непосредственно об этом пишется в начале диалога, но мы не считаем целесообразным приводить «Парменида» целиком. Читайте первоисточник.
251
Древнеегипетская богиня неба. Прослеживается архетипическая связь бог/небеса в монотеизме.
252
Хадит (иногда: Бахадит) — ипостась Гора, почитавшаяся в Бехдете (теперь Эдфу) в образе крылатого солнечного диска (помните, по Каббале Солнцу соответствует 666?), также часто изображался над входом в храмы. Интересно, что полное имя Ра-Гор-Хуита (что в телемитской терминологии приблизительно соответствует Actiones) — это Ра-Херу-Хути-Ба-Хади, то есть "Ра-Гор, летящий к солнечному диску".
253
Дополнительная иллюстрация того, что Сатана — это активный принцип (мужской), бог (Deus) — пассивный (женский).
254
Хабс (Хаибит) — одна из частей души по египетской мифологии. (Здесь транслитерация 1904 года, сейчас принято озвучивание как Шейт или Шуит. Трудности возникают из-за крайней малочисленности носителей разговорного древнеегипетского языка). Хабс выступает приблизительно в роли Тени юнгианской терминологии — внутреннее, сущностное ядро человека; цель Великого Делания — его познание.
255
Ху, одна из девяти составляющих души — экзистенциальное бытие, «Я», монада, тело света, душа вечная etc.