Иногда дьяволописцы преуспевали в обсере настолько, что сам Дьявол, по многочисленным байкам, выходил из терпения, находя, что это уж слишком.
Так не повезло итальянскому художнику XIV века Спинелло из Ареццо, написавшему для церкви Сан-Анжело падение ангелов. Он придал Люциферу такой ужасный вид, что сам не выдержал созданного им зрелища. Старику всюду начал мерещиться Дьявол, упрекающий за безобразие, в котором художник его вообразил. Постоянная галлюцинация свела Спинелло в могилу.
Следует заметить, что звериные черты помимо прямой своей функции (с точки зрения церковников) устрашения грешников архетипически олицетворяют отклонение Сатаны и его демонов от ангельской идеи служения богу — у зверей нет такой цели, более того — нет души. Зато есть естественность и единение с природой (Вселенной). Хотя звери тоже бывают разные: перечитайте сказку Р.Киплинга "Кот,[347] который гулял сам по себе", анализируя именно поведение кота по сравнению с другими животными.
Надо сказать, что даже когда Дьявол изображался уродиной, в его облике сохранялся, не выветривался до конца некий шарм и интересность, которая продолжала привлекать достаточно уважительного внимания. И уже в средние века появлялись предположения, что страшный вид Дьявола — это клевета, наводимая на него врагами. В действительности же он великолепен. Таким он появляется в «Четырехцарствии» Федериго Фрецци, архиепископа Фолиньо, умершего в 1416 г.: "Я думал, что увижу монстра, грязного и неуклюжего; царство, все пустынное и печальное. А нашел его торжествующим и славным. Сатана оказался велик, прекрасен и имел такой благосклонный вид, такую величественную осанку, что казался достойным всякого почтения. На голове его сиял великолепный тройной венец, лицо было веселое, глаза смеялись, а руках он нес скипетр великой власти. И хотя высота его превышала три мили, Его черты и облик были так гармоничны, что я был удивлен этим…". И хотя далее в этом произведении архиепископ списал это великолепие на наваждение, прецедент был создан.
Это напомнило нам одну восточную притчу, пересказанную персидским поэтом Муслихиддином Саади (1184–1292). Дьявол тут представлен красивым без всяких оговорок: Человеку приснился Дьявол.
XVIII век, погасивший костры инквизиции, вновь облагородил внешность Сатаны. А романтизм XIX века усилиями Байрона, де Виньи, Лермонтова и других еще развил эту тенденцию. Люцифер, Демон, Мефистофель становятся излюбленными символами творчества, мысли, бунта, отчужденности. Сообразно с этой смысловой нагрузкой Дьявол становится и физическим красавцем в гравюрах Гюстава Доре, иллюстрирующих "Потерянный Рай" Мильтона, в картинах Михаила Врубеля…
Распространились новые манеры изображения Дьявола. Одна из них — в амплуа кавалера галантной эпохи, в бархатном колете, шелковом плаще, шляпе с пером, при шпаге.
Другой образ, многократно воспроизведенный искусством — черный ангел или царственный и благородный Люцифер.
Так было достигнуто фиаско христианской попытки представить Дьявола полным уродом. И эстетический образ Дьявола, который пытались разбить, начиная с Собора в Клуни, вновь воцарился и продолжает выполнять свои функции: вдохновлять избранных и отпугивать слабых.
Правда, в реабилитации Дьявола некоторые заскочили уж слишком далеко: у Михаила Булгакова он выдержан в рамках мещанской эстетики, с явным оттенком decadence.
Имея свой собственный индивидуальный образ, Дьявол, сверх того, обладал способностью изменять свою наружность по желанию, как мимикрирующий сплав из фильма «Терминатор-2», даже сверх того — мог менять и объем, т. е. в этой своей способности он совершенно не ограничен. Частенько он, по уверениям христианских писателей, использовал эту способность для соблазнения праведников: к отшельнику он приходит обольстительной женщиною, к отшельнице красивым навязчивым юношей. А иногда, что уж мелочиться, прямо чтобы скомпрометировать их. Так, если из покоев святой Кунигунды выходит мужик, то, конечно же, это Дьявол, приняв облик рыцаря, все подстроил. А приняв образ святого Сильвана, он волочился за одной девицею и нарочно дал поймать себя у нее в спальне под кроватью.
Но какие бы привлекательные и даже святые образы ни принимал на себя Дьявол, утверждают церковные демонологи, он не мог и в них избыть своего дьявольства и от него исходит подчас необъяснимая жуть. Видимо, эта самая «жуть» нами, в отличие от охваченных дьяволофобией субъектов, и воспринимается, как обаяние данного образа.
Остановимся подробнее на некоторых чертах портрета и их значении.
Рост. Телесным проявлениям Сатаны, как правило, приписывали гигантские размеры. Св. Антоний видел его однажды черным гигантом, который головою касался облаков. Сатана в видении архиепископа Фрецци был ростом свыше трех миль. Данте наделил Люцифера такими габаритами, что даже вмерзший по грудь во льды адского озера Коцит он напоминал гору, на которую автору "Божественной комедии" в компании с Вергилием карабкался по смерзшимся локонам шерсти. В таком положении и при трехликости он напоминает Шиву Махешварамурти из пещерного храма на о. Элефанты. Большие размеры естественным образом символизируют значительность, а также пугают (делая образ "чудовищным"). И в средневековом эпосе злая воля часто воплощается в великане.
Цвет. С Дьяволом прочно связывается черный и красный цвет.
Чернота Дьявола естественно ассоциируется с Тьмой. Что значит для нас Тьма, в этой работе рассмотрено отдельно. Ну а в обывательском сознании данный цвет символизирует смерть, уничтожение, дым, пепелище, ужасы ночи. Христианская традиция в явном виде приписывает Дьяволу черный цвет уже с "Послания Варнавы" (около 118 г).
Краснота Дьявола в демонографии вероятно производна от красного цвета губительного пламени преисподней. Вообще этот цвет обычно ассоциируется с пламенем и кровью, т. е. энергией и жизненной силой.
Использование черного и красного цветов в иконографии темных богов идет с древности. Черный — обычный геральдический цвет хтонических сил. Красный использовался последователями Сета, это был цвет пустыни, в отличие от черной почвы речной долины.
Иногда Дьявол изображался бледным, благодаря его ассоциации со смертью и удаленной от Солнца преисподней. Изредка Сатана изображался в виде ангела в синих одеждах,[348] этот цвет здесь символизирует стихию Воздуха (кроме того, по мнению неоплатоников, это цвет демонов "низшего воздуха"). Интересно, что на Востоке синий цвет глаз считался признаком злобы, а также необыкновенной зоркости.
Пример из лирики:
Совсем редко Дьявол облачается в зеленые одежды, поскольку он — охотник за душами, а охотничья одежда в Европе традиционно зеленого цвета. Кроме того, Зеленый Человек — типичное кельтское и германское божество плодородия.
Хищные черты: когти, клыки и т. д. На этом мы не будем задерживаться долго. Очевидно, что они означают силу и агрессию.
Крылья — это древний символ божественной власти, который имели на своих плечах многие месопотамские божества, а оттуда они перешли на плечи многих персонажей западной части Восточного полушария. Окрыленными были не только благодетельствующие чел-овечеству божества, но и демоны. Таковыми предстают перед нами и Пазузу, и Лилит, и Хару. Крылья мы находим и среди достоинств дьяволов более поздних эпох. Но в отличие от серафимов с херувимами у них часто встречаются перепончатые крылья, но и пернатые не редки. А вот на востоке Евразии, как боги, так и демоны, и даже драконы обычно бескрылы. Видимо, сила духа позволяет им левитировать и не опираясь на воздух.
347
Понятия не имеем, почему в русских переводах обычно «кошка». У Киплинга в оригинале — именно кот.
348
Таково самое первое известное изображение — мозаика в Сан Аполлинаре Нуово в Равенне, где Христос отбирает себе овечек, оставляя Сатане козлищ. Сатана находится слева, что соответствует ПЛР. Забавно, что божий ангел, изображенный рядом совцами справа от Христа, одет в красные одежды. Дж. Б. Рассел в своей книге «Люцифер» дает в подписи к рисунку такое объяснение: "данный цвет обозначает огонь и вечный покой, в которых обитают ангелы". Идея кажется весьма странной, если вспомнить "озеро огненное" и вообще ассоциацию Сатаны с красным цветом. С нашей точки зрения символ огня в сочетании с изображением баранов скорее аллегорически изображает шашлык. Кстати говоря, на этом изображении Сатана носит такой же нимб, как ангел.