- Дружище, вы не задавали себе вопрос, кому выгодно исчезновение принца?
- Как не задавал! Конечно Зигфриду! Накануне решающего наступления! Моего блиц-крига!
- Вы не пытались разыскать его в королевстве у Зигфрида?
- А как же! Посылал людей. Но никто из них не смог найти никаких следов, никаких зацепок. Я казнил их всех! - снова закудахтал Филипп.
- Хм, дружище, успокойтесь,- Карл положил свою ладонь на дрожащую ручку Филиппа. Его перстень снова сверкнул кроваво-красными искрами. - После свадьбы я помогу вам в этом вопросе. Мои специально обученные люди найдут вашего сына хоть под землёй. Прочешут и обнюхают всё королевство Зигфрида, вплоть до его собственной спальни.
- Спасибо, брат. Вы один из всей родни и соседей порядочный монарх, - прослезился Филипп. Он выдернул из рукава кружевной платок и промокнул глаза. Сняв берет, протёр вспотевшую лысину.
«Ну, и страшён, - ужаснулся Карл. - Настоящий гриф-падальщик: маленькая лысая головка, тощая морщинистая шея».
Высморкавшись и успокоившись, Филипп спросил:
- Что слышно о старом герцоге Гринберге?
- На смертном одре. Подлый Франц отнял у него все владения. Оставил один замок, словно в насмешку. Однако назвал это великодушным жестом. Представьте, замок стоит на чужой земле. София-Эльфрида, чтобы навестить умирающего отца, должна посылать послов к подлому Францу испросить его разрешения.
- А молодой герцог?
- Участвовал в военной кампании, пытался противостоять войскам Франца, затем Зигфрида. В последнем сражении с Зигфридом позорно бежал с остатками армии. Если бы не я, то в лучшем случае мог бы сейчас коротать молодую жизнь у Зигфрида в плену. Кстати, герцог ваш соперник, обручён с принцессой.
- А? А ка-а-ак же я-а-а? - у Филиппа отвалилась челюсть.
- Не волнуйтесь, мой друг. София-Эльфрида предпочла о нём забыть. Нищий жених плохо подходит бесприданнице дочери.
- Да, и кровное родство... Он, должно быть, родной дядя Алоизе? - ухватился Филипп за надежду.
- Нет, Готфрид не родной сын герцогу. Сирота, усыновлённый стариком.
- Наличие жениха меня беспокоит, - Филипп нервно затеребил края пышного воротника. - У них, вероятно, роман?
- По-моему, у герцога роман с Королевской Золотой рыбкой, - махнул рукой Карл, снова сверкнув перстнем. - А это сродни помешательству.
Филипп визгливо засмеялся.
- Да, это тяжёлый недуг.
Тем временем солнце уже поднялось достаточно высоко и своим теплом разогнало последние клочья тумана. С небосвода оно, наверное, с любопытством наблюдало за длинным поездом из экипажей, растянувшимся по дороге между селениями, виноградниками, полями с подсолнечником и оливковыми рощами.
Следом за королевской каретой ехали придворные кавалеры, три щёголя и острослова. С того самого момента, как в их карету подсел статс-секретарь, смех и шутки сразу смолкли. Все трое, прикрыв лица шляпами, впали в крепчайший сон. Изредка то один, то другой приоткрывал веки, осторожно выглядывал из-под полей шляп, но при виде насторожённого взгляда и сурово сомкнутых губ статс-секретаря снова впадал в спячку. Всем было известно, что статс-секретарь в любом придворном мог увидеть изменника, а в безобидной шутке - крамолу.
В карете с гербом Филиппа Смелого ехали два его гвардейца. Ещё когда старый король пересел к Карлу, гвардейцы решили, что они довольно натряслись на запятках, и под прикрытием тумана ловко прошмыгнули в опустевшую королевскую карету. Развалившись на подушках с золотыми вензелями, сняв треуголки и расстегнув мундиры, они дегустировали королевские ликёры и самодовольно рассуждали о чрезвычайной важности их персон. А это вытекало из важности их обязанностей, в которые входило охранять ящики, прикреплённые на задке кареты. И чрезвычайной важности самих этих ящиков для короля Филиппа Смелого.
В последующих каретах ехали придворные дамы короля Карла, многочисленная челядь, включая бывшего повара короля Георга. В поезде короля Филиппа не было ни единой дамы, одни лишь лакеи. Исключение составляли модистка и белошвейка. А усатые гвардейцы ехали верхом.
Наконец, из-за холма показался симпатичный городок за крепостной стеной, над которым высился серый замок. Все путешественники прилипли к окнам экипажей. Два гвардейца ловко выскользнули из кареты и прямо на ходу заняли свои места на запятках по обеим сторонам тёмно-зелёных ящиков.
В передней карете король Карл воскликнул, указывая за окно:
- А вот и Розенбург! Подъезжаем.
Высоких гостей в городе ждали. Мост через ров был заранее опущен. Открылись ворота, и караул в парадной форме салютовал проезжавшим монархам. Экипажи покатились по мостовой Розенбурга. Тесные улочки эхом усиливали цокот копыт и грохот колёс по булыжной мостовой.