Малышка со стариком пристально изучили разложенные перед ними предметы. В конце концов, ко всеобщему разочарованию, Канцлер заключил, что вещи не волшебные и Джонатану разрешается взять их обратно.
— Меня зовут Ангина, — сказала девочка. — Я принцесса, а он — мой канцлер, маркиз де Витамин. Я — настоящая принцесса.
— А я Джонатан.
— А-а-а…
Принцесса Ангина засунула указательный палец себе в левую ноздрю и задумчиво в ней поковырялась.
— Что бы нам с ним сделать, Маркиз? Можно разрезать его на мелкие кусочки и разбрасывать по дороге, чтобы не потеряться на обратном пути.
— Или погрузить с головой в чан с вином и посмотреть, сколько литров он вытесняет.
— Или выпотрошить и набить перьями, чтоб взлетел.
— Или заставить его съесть столько сыра, чтобы он сам превратился в одну большую дырку.
— Или велеть ему петь государственные гимны, пока он не станет государственным флагом.
— Или обнять его так крепко, чтобы растаял от умиления.
— А что, если превратить его в облако и заставить пролиться дождем?
— Или довести его до кипения, чтобы он вспотел.
— Или взять его с нами…
— С нами? Что это вам вздумалось! Он недостоин!
— Разумеется, ему придется сдать сложнейший вступительный экзамен.
— Послушайте, вы ведь не можете меня бросить посреди дороги, — запротестовал Джонатан. Я вывихнул лодыжку и неспособен идти дальше.
Лежа на земле, он видел все по-новому. Трава была теперь на переднем плане. Горы исчезли вместе с ивами. Остались видны только орешники, хотя они тоже отодвинулись.
Ноги у девочки были все забрызганы. Под ровным слоем грязи на коленках угадывались болячки и ссадины. Расстегнутый ремешок одной из сандалий свободно болтался.
У Канцлера нижняя часть брюк выглядела не лучше: она вытерлась до бахромы и от нашлепок грязи стояла колом. Ботинки все растрескались, отчего, вероятно, существенно снизилась их непромокаемость.
— Я здесь никого не знаю, — снова встрял Джонатан, — вы не можете меня оставить!
— Тихо, тихо, перестаньте! Вы обожаете, когда с вами нянчатся. Вы, наверное, исключительный студент!
— Не вижу связи.
— Молчите и слушайте внимательно.
Ангина уселась прямо в лужу. Платье начало пропитываться влагой и темнеть.
— Как насчет того, чтобы сдать вступительный экзамен? Если у вас получится, мы, так и быть, вас возьмем. Но только в случае положительной оценки. Количество мест ограничено. При всем желании мы не в состоянии подбирать всех, кого давим. Говорят, что с животными много хлопот. А с людьми? От них шум, грязь, они ненасытные и невыносимые. Вы согласны?
— Согласен.
Тут Канцлер спохватился:
— Мамочки! Фургон! Я так резко затормозил, что багажные ремни, видимо, оторвались. Бедные кролики! Их, наверное, расплющило! Моя белая мышка! Только бы ее не придавило маятником! Ой, фотографии! Если бутылки разбились, они намокнут! Ой, пластинки! Наверное, все поцарапались! Ой, посуда! Вдребезги, наверное, разлетелась, на мелкие осколочки! Ой, красные рыбки! Побегу наводить порядок.
Джонатан перевернулся на бок, проводил его взглядом и обнаружил грузовик.
Он не ошибся: это был старый рекламный грузовик в виде огромного слона. Цвета давленой клубники. Сбоку красовалась надпись черными буквами:
«НИЧЕГО ПРЕКРАСНЕЙ ТУНЦА В МАСЛЕ»
Старик доковылял до задней двери, открыл ее позолоченным ключом и исчез внутри.
— Разглядываете нашу ламу?
— Нет, смотрю на слона.
— Хотите сказать, на крокодила?
— Нет, на слона-грузовик.
— А, интересуетесь окапи!
— Да нет же, слоном, вон там, на дороге.
— Бестолковщина, — возмутилась Ангина, — слон — запретное слово! Ругательство. Надо говорить не «слон», а «мышка».
— Но это не одно и то же!
— Откуда вы знаете? Цвета одинакового, серого или белого. Оба млекопитающие и травоядные.
— Зато у них и строение разное, и размеры не совпадают!
— Маленький слон все равно слон, что правда то правда, а большая мышь все равно мышь. Следовательно, размер ни при чем. А что касается формы… тут можно и ошибиться. Если внимательно приглядеться, они похожи как две капли воды.
— Ну, это вы хватили!
— Да вы просто не желаете как следует присмотреться. Быстро моргайте и получите ощущение полного сходства. Вот послушайте:
вскричал бандит, не способный к обобщению.