— Мне бы хотелось ящик бутылок.
— И что вы с ними сделаете?
— Выпью.
— Так вы хотите, чтобы они были полными? Тогда я куплю и вина, и бутылок, так будет удобнее.
— А в трудную минуту я могу сдать тару и получить деньги. Жизнь артиста полна неожиданностей!
— Вы довольны своими успехами? — спросила Принцесса.
— Я в восторге. К концу моего пребывания, когда надзиратель внимал мне, ему хотелось удушить младенца. Особенно тщательно я работал над песней собственного сочинения:
Ну, как вам рифмы?
— Изумительно, Канцлер.
Кофея в задумчивости прошептала:
— Когда я была маленькой, у меня была няня, которая обычно убаюкивала меня одним прелестным стихотворением, очень красивым, очень поэтичным. Она читала его особенным голосом — ни нежным, ни грубым — ив нем сквозила легкая грусть. В стихотворении говорилось о юной влюбленной девушке и юноше, который любил другую. И первая девушка по ночам смотрела на луну и сокрушалась. В конце она вышла замуж за мясника и всю жизнь была несчастной, зато питалась мясом отменного качества.
— Стой! — заорал Канцлер, — вон жирная крыса посреди дороги! Там, прямо перед нами!
— Ничего не вижу, — сказал Джонатан, но все же затормозил. Старик открыл дверцу и выпрыгнул на шоссе. Он устремился к какому-то невидимому предмету, испуская нечеловеческие крики.
— Его заколдовали, — вздохнула Ангина, глядя на происходящее округлившимися глазами.
Канцлер безумствовал в свете фар. Он напоминал актера на театральной сцене.
— Прочь, зыркающие проклятые твари! Жрите друг друга! Топитесь! Бегите с моего корабля!
Видимо, крысы бегали туда-сюда, поскольку пьяницу шатало из стороны в сторону.
— Он истребит их всех до последней, — сообщила Ангина Джонатану. — Смотрите, как он отважно сражается! Наблюдать за ним — одно удовольствие.
Из-за холма выскочил автомобиль, он чуть не задел героя и скрылся в ночи. Канцлер его даже не заметил.
— Одну я поймал, — ликовал он, гордо подняв руку и демонстрируя воображаемую добычу пассажирам грузовика. Из судорожно сжатых пальцев сыпался мелкий гравий. Он взмахнул рукой, будто далеко отшвыривая тушку животного, и снова вступил в отчаянную битву.
— Еще одна! — радовался Канцлер. — Еще, еще… Ага! Вылупились на меня! Не думали, что противник так силен. Подождите, то ли еще будет!
Он упал на колени.
— Я буду бороться до конца. Подходите ближе, крысы, бегите ко мне, у меня еще хватит сил свернуть вам шею, перебить вам позвоночник, раздробить вам тело, оторвать хвост!
Ангина даже подпрыгнула на сиденье.
— Мой бравый Канцлер! Он великолепен. Правда, Джонатан? Может, вы поможете ему справиться с ордой невидимых крыс? Вы их не испугаетесь? Не струсите?
— Иду, Принцесса, — ответил Джонатан и присоединился к старику. — Держитесь! Я иду к вам на подмогу!
Пьяница даже не обернулся.
— Спасибо, мой мальчик. — Вы не будете лишним, посмотрите, они все прибывают целыми батальонами. Это не обычные крысы. Они маршируют идеальным строем, в колонну по четыре, продвигаются медленно, но верно, вымуштрованные, как солдаты. Впереди — белая крыса, она точит зубы и уже занесла когтистую лапу, чтобы скомандовать: «В атаку!»… Берегитесь! Прямо за вами…
Джонатан резко обернулся и пнул камень. Канцлер завопил: «За честь Принцессы!», прополз несколько метров на четвереньках и рухнул наземь. Джонатан подбежал к бездыханному телу старика и прильнул ухом к его груди. Тишина была впечатляющей.
Глава девятнадцатая
— Он осознал, что недостаточно изменился, — объяснил Джонатан Ангине. — И решил сменить время. Его теперь не поймать. Вот хитрец.
— Что значит «сменить время»?
— Он перешел из настоящего времени в прошедшее. И надо говорить не «Канцлер с нами», а «был с нами». Почувствовали разницу?
— Конечно. Я всегда обожала грамматику.
— Неужели мы оставим его посреди дороги? — спросила Кофея с глазами, полными слез.
— Я отнесу его в грузовик.
Пока Джонатан укладывал покойного на тюфяк, из пиджака Канцлера вывалился бумажник. В нем обнаружились документы на слона, принадлежащего мадам Ангус Фельд, водительские права с фотографией некоего Фредерика Богга и мятый конверт с надписью: