— Здравствуй, Станислава, — улыбнулся он и присел на край кровати. — Как ты себя чувствуешь?
Почему-то именно сейчас мне припомнились слова Алилы о том, что некоторые места у меня недостаточно помазаны… Скрывая смущение, я бодро ответила:
— Прекрасно! И, кстати, ты не мог бы звать меня Славой? А то мне как-то непривычно.
— Конечно, — Адрей улыбнулся, забрался глубже в кровать и сел по-турецки. — Должен признаться, чувствую себя невероятно виноватым: вместо того, чтобы отвести в безопасное место, я едва не потерял тебя, — он взял меня за руку. — С самого начала я делаю ошибку за ошибкой, но обещаю тебе, что эта была последней.
— Ничего, — вздохнула я. — Я всегда утешала себя тем, что сделанного не воротишь. И большинство ошибок можно исправить, — тут я не выдержала и улыбнулась: — Алила сказала, что ты меня пытался отогреть с помощью какой-то мази…
Адрей смущённо улыбнулся и почему-то попытался пригладить волосы.
— Ты только не подумай…
— Да ничего я не думаю! Похоже, в вашей семье вся… э-э-э… непосредственность ушла на твою сестру, — я улыбнулась, но тут вспомнила свои подозрения. — Знаешь, она безумно красивая, весёлая и вообще милая, но…
Я запнулась, Андрей смотрел на меня в ожидании, а я только улыбалась по-дурацки. Наконец я решила зайти издалека и выдавила из себя:
— Она не замужем?
Андрей неожиданно помрачнел.
— Хотя, знаешь, это совершенно не важно, — залепетала я. — Собственно…
— Погоди, — прервал меня Андрей, — раз уж я привел тебя в наш дом… Тебе придётся остаться здесь ненадолго. И если Лад достаточно тактичен, чтобы не задавать лишних вопросов, то Алила не упустит возможности узнать о тебе ВСЁ. Поэтому, если в разговоре с ней ты обнаружишь незнание каких-нибудь очевидных фактов…
— А почему не сказать им, кто я? — удивилась я. — Или хотя бы, что я из другого мира? В конце концов, это твоя семья. И, хотя я их ещё не знаю, мне кажется, им можно довериться.
Адрей чуть улыбнулся.
— Я рад, что ты так думаешь. Но я уже сказал, что твой отец нанял меня охранять тебя, и предпочёл этим ограничиться. А если я признаюсь, что ты из другого мира, история с контрактом потеряет всякий смысл — у вас о проклятых родах и слышать не слышали. И потом… — он задумчиво посмотрел на меня. — Королевскую семью у нас, мягко говоря, не любили. И я хочу, чтобы они узнали тебя, прежде чем мы им откроем, что ты принцесса.
— Но тогда тебе придётся всё рассказать мне про этот мир, — напомнила я.
Андрей сел рядом и прислонился к стене.
— Ну что ж, тогда воспользуемся отсутствием моих родственников, — он нахмурился. — Начну я, пожалуй, с проклятых родов, ведь мы все трое принадлежим к одному из них, — он замолчал ненадолго, всё так же хмурясь, потом продолжил: — Моя сестра не замужем и никогда не будет, точно так же как и мы с братом никогда не женимся.
Невозможно передать ураган чувств, охвативший меня при этих словах. Хотя нет, можно его даже в словах выразить: "Так нечестно! Почему?!". Андрей словно услышал меня:
— Дело в том, что детям проклятых родов это запрещено. И не только это. Мы не можем заниматься любовью, и, как следствие, у нас нет детей.
— Ничего себе! — обрела я дар речи, и тут же во мне проснулся извечный дух противоречия или, скорее, неприятия запретов: — А они, что, со свечкой у каждой кровати стоят?
Андрей грустно улыбнулся:
— Если бы. Но, видишь ли, проклятые рода так называются потому, что нас и вправду прокляли. Около двухсот лет назад, не вынеся зверств тогдашнего короля, твоего деда, восемь знатных родов подняли восстание. К ним присоединились другие, в том числе, и наш. Война шла тридцать пять лет с переменным успехом, но на стороне Его величества был Совет магов, и мы в конце концов проиграли. Официально король объявил, что прощает своих неразумных вассалов, — Андрей криво усмехнулся. — Но, в назидание тем, кто захочет повторить наш опыт, Совет проклял всех выживших представителей восставших родов. А выжило мало… Но, несмотря на то, что из-за поражения и проклятья благородные рода (хотя происхождение у нас ничуть не хуже) держат нас на положении слуг, а то и рабов, пока уничтожить не могут. Мы были слишком слабы тогда, и кроме проклятия нам навязали ещё несколько невесёлых условий по мирному договору. Нас лишили всех привилегий: от права голоса в Ассамблее до права собираться в городах группами более десяти человек, чтобы мы не задумали новое восстание. Владения у нас не отобрали, но заставили платить такие налоги, что дохода они почти не приносят. Вдобавок, мы во многом не имеем права отказать благородным. Мы делаем лучшие в стране ткани, вина, сладости, зеркала, у нас самые богатые оранжереи и самые быстрые и выносливые кони, но всё это мы вынуждены отдавать за бесценок. За то время, что мы существуем после проклятья, у нас было очень много времени, чтобы достигнуть совершенства в том, что мы делаем. Например, Лад — очень сильный маг, но Совету об этом нельзя знать, поскольку тогда его убьют под каким-нибудь благовидным предлогом. Мне магия далась только в одном направлении — боевом, поэтому я стал телохранителем. Ну а кто-то из наших разводит цветы, лошадей, варит шоколад и так далее. Секрет создания зеркал знаем только мы, а в отличие от твоего мира здесь это — предмет роскоши. В общем, мы знаем, что мы лучшие, хотя многое из того, что умеем, скрываем… Обидно видеть, как результат твоих стараний, бессонных ночей и долгих трудов отправляется к твоему врагу. Хорошо хоть торговлю с другими странами они не додумались официально запретить, — Андрей покосился на меня и заметил: — А вообще, это секрет, поскольку по закону такая торговля может считаться контрабандой. Исключительно для нас.
— Поняла, могила, — кивнула я. — Как они всё продумали…
Андрей хмыкнул:
— У них было время. Но всё это можно ещё перетерпеть…
Я посмотрела на него с сомнением, он пояснил:
— Они добили нас окончательно, навязав контракты.
— Что-то вроде твоего с Советом? — спросила я.
— Если бы, — хмыкнул Андрей.
— Да уж куда же хуже! Челси забрал твою сестру и заставляет тебя работать на него! — возмутилась я.
— Официально у неё контракт, бессрочный, — бесцветным голосом сказал Андрей. — Контракт — это обязательство, которое подписывается между одним или несколькими детьми проклятых родов и отпрыском благородного, и по которому первые обязуются предоставить затребованные услуги второму за вознаграждение, разумеется, далёкое от реальной оплаты. Каждый из нас обязан подписывать как минимум один такой контракт раз в три года. А в последнее время у некоторых членов Совета и у многих аристократов появилась мода на контракты с девушками из проклятых родов. Потому что им известно, как сделать так, чтобы проклятье не подействовало. И тогда они могут издеваться над нашими девушками, как хотят. Не боясь, что жертва избежит всего, что они для неё придумали…
— Боже, какая мерзость! — покачала я головой, с состраданием посмотрела на Андрея и вдруг до меня дошло: — И Алила?..
Андрей кивнул.
— К счастью, её контракт недавно закончился. Ей удалось не допустить его продления, и она может прийти в себя. Не обращай внимания на её шуточки. Она может что-то сказать, не подумав, но на самом деле она хороший человек.
Да уж, теперь понятно! Ещё вопрос, что со мной было бы после такого!
— Не понимаю, как вы всё это терпите! — воскликнула я.
Андрей пожал плечами.
— Мы и не хотим терпеть, но Лад считает, что мы недостаточно сильны для того, чтобы победить, если снова поднимем восстание. А я привык доверять его мнению. Да и пока заняться нашим массовым уничтожением Совет и благородные не могут, боятся… Впрочем, за убийство, насилие над девушкой или оскорбление человека из проклятого рода их никогда официально не осудят. Но они знают, что мы и сами сможем отомстить, и нечасто рискуют. И всё же, мы живём в постоянном страхе за себя и за своих близких…
Андрей сжал кулаки и опустил голову. Я сочувствующе погладила его по плечу, он накрыл мою ладонь своей.