– Даришь? – скалится, обойдя меня кругом. Я чувствую на себе изучающий взгляд, он оценивает, именно оценивает, а еще он слишком близко. Критично близко, пара сантиметров.
Когда его пальцы касаются моего плеча, я вздрагиваю.
– Обойдешься, – шиплю, ошарашенно смотря на его руку, которая уже скользит по моей ладони. Он возвращает ключи, сжимая мои пальцы в кулак. Не понимаю, что со мной, но от каждого прикосновения по телу проходит электрический разряд. Часто дышу, стараясь не смотреть ему в глаза, пялюсь на свои сабо, крепче стискиваю руку в кулак. Случайно задеваю кнопку, и машина весело подмигивает нам фарами.
– Научись водить, Тея, – он говорит тихо, таким шелковистым голосом с каплей придыхания, склонившись к моему уху. Я чувствую его дыхание и резко оборачиваюсь, сразу как только слышу свое имя. Откуда он… неужели запомнил с банкета?
Нервно копошусь в своей сумке и дрожащими пальцами вынимаю деньги.
– Это за царапины, – протягиваю, а сама стараюсь на него не смотреть. Хочу побыстрее отсюда сбежать.
– Обойдусь, – он смотрит с неким отвращением, словно я вновь сделала что-то плохое.
Я так и стою с вытянутой рукой, пока он перекидывает ногу через мотоцикл, надевает на голову шлем и опускает визор. Теперь я не вижу его лица, лишь отражение своего.
Рев мотоцикла давит на барабанные перепонки, но я не успеваю сориентироваться, зажать уши или сделать что-то еще. Байк слишком быстро исчезает на проспекте, был, а теперь нет.
Отмерев, понимаю, что уже опаздываю, убираю деньги и взбегаю по лестнице. Пока иду к дверям, несколько раз оглядываюсь на то место, где я секунды назад стояла как истукан, и наконец-то попадаю внутрь здания. Разглаживаю подол платья и, вздохнув с облегчением, оперативно вышагиваю в раздевалку.
Глава 3
Тея
Делаю глубокий вдох и складку. Сегодня, как и десятки дней до, я вновь в зале. Не могу выйти на лед, не получается. Стоит только подойти к краю бортика, и мне сразу становится не по себе. Страх заключает меня в клетку, в ней слишком длинные и острые шипы, стоит пошевелиться, и они впиваются в тело, режут кожу, врезаясь все глубже.
– Заканчиваем, – Лиля Федоровна отворачивается. Она злится. Наверное, ее уже достали эти промотанные со мной часы. Бесполезно потраченное время, даже несмотря на то, что ей за это платят, очень хорошо платят. – Тея, – ее лицо становится мягче, или же она пытается сделать его таковым для меня, не знаю, – я думаю, тебе необходима передышка. Пара недель отдыха не помешает…
– Почему?
– Девочка моя, мы занимаемся уже три месяца, и не сдвинулись ни на шаг. В зале выполнение просто идеальное, ты полностью восстановилась, плечо тебя больше не беспокоит, но стоит нам выйти на лед…
– Я знаю, но… давайте попробуем еще раз, сейчас, только надену коньки.
– Тея…
– Я смогу, правда смогу.
Лиля вздыхает и, нерешительно кивнув, покидает зал, идет на лед. Я же шнуруюсь и торопливо шагаю следом. Подхожу к краю, снимаю защитки с лезвий коньков и аккуратно ступаю на лед правой ногой. Пальцы крепче впиваются в бортик, и я приставляю вторую ногу. Выдыхаю. Мне просто нужно сосредоточиться, выкинуть из головы все лишние мысли. Меня ведет, становится не по себе, как и сотни раз до. Не понимаю, почему я раньше его не страшилась, почему раньше была наполнена отвагой и решительностью? Куда все это делось? Куда?
– Сделай пару кругов, – голос позади заставляет вздрогнуть, но я беспрекословно выполняю все, что она мне говорит, – хорошо, теперь покажи мне что-нибудь, то, что считаешь нужным сама.
Киваю и набираю скорость. Честно говоря, сегодня право выбора мне совсем не нужно, все элементы и поставленные номера перемешиваются в моей голове, превращаясь в наваристый бульон. Проще было бы выполнить что-то по указке, гораздо проще.
Выдыхаю, у меня получается, растягиваю губы в широкой улыбке, а на лбу проявляется глубокая мимическая складка. Она всегда там образовывается, когда я напряжена. Я радуюсь своей маленькой победе, но недолго. Как только дело доходит до прыжка, теряюсь, сжимаюсь подобно пружине, не докручиваю аксель, падаю.
За секунду до прыжка я лихорадочно думаю о том, сколько боли вытерпела в день моей травмы. Сколько стыда испытала после. Я так долго чувствовала это отвращение, мерзкое, липкое, направленное на саму себя, оно не давало покоя. По ночам, словно на репите, слышала хруст своих костей и распахивала глаза, долго смотрела в потолок, а по утрам старалась улыбаться. Я боялась, боялась показаться слабой, никчемной…