— В купальнике? — улыбаюсь, выуживая из пляжной сумки телефон. — Пожалуй, это будет самая необычная новогодняя фотография.
Делаю себе мысленную пометку купить красный колпак деда Мороза и устроить настоящую фотосессию на пляже. Можем даже снеговика из песка слепить. А что? Отличная идея для новогодних открыток всем родственникам.
Увлеченная этими мыслями, я делаю несколько снимков и только после этого замечаю какой-то слишком странный взгляд Горского. Он выглядит заторможенно.
Возможно, “завороженно” было бы более благозвучно, но в случае моего босса — заторможенность подходит куда больше.
— Что-то не так? — с вызовом спрашиваю. Еще чуть-чуть и я вспомню свои угрозы оттащить его в полицию. Нечего так смотреть на мою дочь! И пусть я прекрасно понимаю, что обвинения в педофилии были бы беспочвенны, его взгляд меня все равно напрягает. Ну не смотрят так на обычных чужих девочек! Не смотрят на них так, будто они — целая Вселенная!
— Нет, все так, — мечтательно произносит он и тут же, опомнившись, откашливается и добавляет: — Просто понял, что не могу вспомнить когда отдыхал в новогодние праздники. Как-то так получилось, что они всегда связаны для меня с работой.
— Вы не такой уж и старый, — напоминаю беззлобно. — Вместо того, чтобы цепляться за образ вечно занятого бизнесмена, вспоминайте беззаботное детство.
— Кто сказал, что оно у меня было беззаботным? — с усмешкой произносит он.
Я тут же прикусываю язык и громко сглатываю. В его тоне нет ни капли обвинения, но я все равно чувствую себя неловко.
Кажется, это входит у нас в привычку. У меня — обвинять его в том, что он родился с “золотой ложкой” во рту, у него же — доказывать мне, что я абсолютно ничего о нем не знаю. И я бы рада и дальше оставаться в неведении, но кажется, Горский не готов дарить мне такую роскошь.
— Сколько себя помню, всегда в новогодние праздники помогал дяде продавать елки.
— Елки? — глупо переспрашиваю.
— Ага, — кивает Максим. — У него было несколько точек у метро. Когда я был поменьше, стоял рядом с ним. Лет с четырнадцати у меня была уже отдельная точка.
— Настоящие елочки? — с придыханием выдает Алина и смешно складывает ручки на груди.
— Зимой елки. Перед восьмым марта — цветы, конфеты и наборы косметики. Дядя Гарик — предприниматель от бога.
— И он использовал детский труд? — цокаю языком. — Других помощников не нашлось?
— Конечно, нашлось. У него была целая сеть из друзей и родственников, которым он помогал хоть немного заработать к праздникам. Не думай, что он на мне наживался. Только благодаря ему на нашем новогоднем столе было что-то кроме бутеров со шпротами.
— Фу, ненавижу рыбу, — моя дочь смешно морщит нос и тем самым отвлекает внимание на себя.
Максим смеется, а я пользуюсь этой временной передышкой, чтобы прийти в себя. Моя семья была самой обычной. Ни крутого наследства, ни “предпринимателей от бога”, но тем не менее, у нас всегда была еда на столе. Да и в сад я ходила самый обычный, а не интернатного типа.
— Между прочим, это было весело, — хриплый голос Максима вырывает меня из раздумий.
Смотрит он на Малинку, но почему-то мне кажется, что обращается именно ко мне. Будто каким-то образом забрался в мою голову и прочитал мои мысли.
Я не испытываю жалость. Точно не к тому успешному бизнесмену, что сидит передо мной. Но какое-то сожалению по поводу его детства все равно умудряется просочиться в мое сознание. А еще я не перестаю задаваться вопросом: как из нищего мальчика, продающего елки у метро, мог получиться один из самых богатых людей нашей страны? И самое главное… в кого же я все-таки влюбилась на том форуме? Неужели фальшивым было не только имя, но и образ? Вся эта уверенность в себе, профессионализм, умение разговаривать на равных с крупнейшими бизнесменами… все это было ложью?
Абсолютно все. Каждое его действие было продумано наперед. Просчитана каждая мелочь. И я бы все поняла, если бы не одно но… Как во все это вписывалась я? Простая стажерка.
Я не могла обеспечить его ни важными связями, ни помочь влиться в коллектив. Какой смысл ему было заводить интрижку со мной? Почти все его действия семилетней давности поддаются логике. Все, кроме одного… меня.
— Нет, серьезно, — продолжает он уговаривать Малинку. — Было весело. Пару раз, когда моя мама работала в новый год, дядя забирал меня к себе. Мы дарили оставшиеся елки прохожим, покупали несколько килограммов мандаринов и всю ночь смотрели новогодние программы по телевизору.
— У тебя не было братьев или сестер? — невинно интересуюсь.