— Мама, покажи ему, — надув губки требует дочь. — Я была настоящим пиратом. У меня даже попугай был на плече!
Мысленно закатываю глаза и начинаю листать галерею в телефоне в поисках фотографий с ее прошлогоднего дня рождения. Праздновали мы дома в небольшом кругу друзей, но тем не менее, к организации я подошла основательно.
За месяц до праздника дочь заявила, что хочет вечеринку в стиле мультика “Холодное сердце”. Я заказала торт в виде снеговика Олафа, взяла себе напрокат костюм Эльзы, а Алина не могла дождаться, чтобы поразить всех новеньким платьем ее сестры Анны с яркой розовой накидкой. Однако, в день торжества, минут за десять до прихода гостей она вдруг решила, что уже “переросла” розовый цвет, да и вообще всех этих принцесс в целом и переоделась… в костюм пирата. С попугаем, да. Который на самом деле был нашим плюшевым голубем Валерой.
И вот сейчас Максим рассматривает фотографии с того вечера и, судя по всему, благополучно забывает, что мы находимся в самом настоящем элитном ресторане. По крайней мере, он даже не пытается сдерживать смех, который мощным потоком льется из его легких, когда он видит нашу общую фотографию. Посередине стоит Алина с грозным выражением лица и в не менее грозном костюме пирата с черной повязкой на левом глазу, а я рядом я в костюме диснеевской принцессы. Гости тоже, кстати, довольно серьезно отнеслись к заявленной теме. Среди нас был олень Свен, два снеговичка и еще три разные принцессы. Яркие. С тиарами и в пышных платьях. Если добавить розовые шары и другой “принцессовский” декор, то вполне можно понять веселье Горского.
Впрочем, Малинку ничуть не смущал такой контраст. Не зря же даже год спустя, она с таким восторгом отзывается о празднике.
Максим задает сотню вопросов, сам тоже делится забавными воспоминаниями из детства и как-то так получается, что к концу вечера я забываю о своих планах. Ну ладно, практически забываю. Потому что полностью об этом забыть, конечно, нереально. Не тогда, когда между этими двумя такая дикая химия, что даже слепой может догадаться, что они родственники.
И если бы их химия была моей главной проблемой… Нет, куда больше меня беспокоит то, что между нами с Максимом тоже что-то есть. Я не питаю к нему абсолютно никаких теплых чувств, моя любовь осталась далеко в прошлом и воскрешать ее у меня нет ни малейшего желания. Но в то же время я не могу игнорировать то, с какой легкостью делюсь с ним этими воспоминаниями, как искренне смеюсь над его историями и как сильно я наслаждаюсь этим вечером.
— А мы купаться будем? — в глазах Малинки столько надежды, что у меня сердце сжимается от того, что придется ей отказать.
Как-то я не подумала об этом, когда Горский попросил таксиста остановиться у пляжа рядом с нашим отелем и предложил прогуляться перед сном.
— Купаться ночью на незнакомом пляже — не лучшая идея, — приходит на помощь Максим. — Но мы можем помочить ноги. Ведь можем же?
Последний вопрос он адресует уже мне, но смотрит примерно с таким же выражением лица, как и его дочь. Что ж… теперь хотя бы понятно откуда у нее этот взгляд, а то все наши знакомые, кажется, всерьез подозревали, что я согрешила с котом из Шрека. Потому что когда Малинка хочет чего-то, ей просто невозможно отказать. Проще отобрать у сироты последнюю конфетку, чем сказать нет этому мелкому манипулятору.
— Конечно, можем, — умилительно улыбаюсь и первой скидываю сандали.
Примерно за пару метров от воды, эти двое меня обгоняют и я едва успеваю крикнуть, чтобы Малинка подобрала шлейф платья, перед тем как в меня летят прохладные брызги.
Максим подхватывает ее на руки и несколько раз делает вид, что собирается бросить в воду. Дочь визжит во всю силу своих легких и смешно брыкается у него в руках. А я вдруг достаю из клатча телефон и делаю несколько фото.
Без вспышки они получаются совсем нечеткими, но мне почему-то не хочется их отвлекать и портить все веселье. Да и что-то мне подсказывает, что даже несмотря на размытые снимки, в памяти этот момент навсегда останется донельзя ярким.
— Холодно? — спрашиваю Алину, когда она мокрым кулем падает на мои колени.
— Нет, — упрямо заявляет она, стуча зубами.
Я улыбаюсь и обнимаю ее посильнее. Господи, как же хорошо.
За вечер песок успел остыть, но все равно сидеть на нем приятно. Шум волн не просто успокаивает, он умиротворяет.
— Уговор был, что ты только ножки помочишь, — напоминаю с улыбкой. — А ты вся мокрая, будто ныряла.
— Мы случайно, — оправдывается Горский, приземляясь рядом с нами. — Понимаешь, мы просто стояли в воде, а тут мимо дельфин… Вот такой огромный!