Глава 44
Сердце уходит в пятки и я трусливо зажмуриваюсь. От страха. От волнения. От того, что жизнь моего ребенка вот-вот круто поменяется. Впрочем, не только ее. Если Горский все-таки произнесет эти слова, то изменения коснутся всех. Его в первую очередь.
Но он, судя по всему, совсем этого не боится. Даже голос не дрожит. Разве что совсем чуть-чуть.
— Представляешь, мы тут поговорили с твоей мамой и выяснили, что я твой папа.
— Папа? — Алина непонимающе морщит носик и переводит взгляд на меня: — Это вы что, жениться, что ли собрались?
— Нет, — отвечаем хором, но Максим к своей реплике зачем-то добавляет “пока”.
— Я твой настоящий папа, — продолжает он.
Алина продолжает растеряно переводить взгляд с него на меня и я решаю, что пора, наконец, прийти на помощь.
— Помнишь, я тебе говорила, что мы с твоим папой потерялись?
Присаживаюсь рядом с ней на пол и легонько обнимаю. Моя вторая рука лежит на полу и Максим зачем-то кладет свою ладонь сверху. На этот раз его прикосновение почему-то не обжигает, а лишь приятно согревает своим теплом. Я порываюсь убрать руку, но потом понимаю, что Алина может это неправильно понять. В моих интересах помочь ей принять Максима. А для этого надо показать, что он мне не враг. По крайней мере, именно в этом я продолжаю себя убеждать.
— Как я в супермаркете? — уточняет она деловито.
— Да, примерно так.
— Но сейчас я нашелся, — радостно заявляет Горский. — И больше пропадать и теряться не планирую. Наоборот, я бы очень хотел, чтобы мы как можно больше времени проводили вместе. Как ты на это смотришь, принцесса?
Малинка молчит, обдумывая его слова, а он тем временем продолжает перечислять все, чем они могут заниматься вдвоем. В ход идет не только аквапарк и бассейн, но и многочисленные парки аттракционов, зоопарки и даже цирки.
К счастью, на этот раз малышка не вспоминает о том, что там животных “бьют пааалками” и лишь воодушевленно хлопает своими длинными ресничками.
Воспользовавшись тем, что Максим, наконец, берет паузу в перечислении всех активностей для того, чтобы банально отдышаться, Алинка шагает к нему и по-хозяйски тянет вверх рукав его рубашки.
Максим удивленно за ней наблюдает, но остановить не пытается. Впрочем, что-то мне подсказывает, что если бы ей сейчас взбрело в голову забраться ему на шею и задорно кричать “но, лошадка”, он бы все равно не возражал. Судя по тому, как он на нее смотрит, у этой маленькой девочки в жизни появился еще один человек, который будет потакать ей во всем. Что ж, приятно знать, что я не одна такая безвольная клуша, когда речь идет о дочери.
— Дерево, — завороженно произносит дочь. — То самое. Мам, смотри.
Убеждаю себя, что отвернуться будет невежливо и даже странно, но на самом деле, мне тоже нужно увидеть эту татуировку. Просто жизненно необходимо. Как бы парадоксально это ни звучало, но в данный момент татушка в виде дерева — единственное, что осталось от Роберта.
Завороженно смотрю на знакомые контуры и с удивлением понимаю, что помнила ее практически идеально. Никогда не отличалась художественным талантом, но когда Малинка попросила меня нарисовать это дерево по памяти, я справилась на ура. И сейчас, сам того не зная, Горский проходит проверку на так называемый “знак качества”. Точно так же, как герои индийских фильмов находят друг другу по замысловатым родимым пятнами и родинкам, Алина узнала своего отца по татуировке, о которой так много слышала и которой буквально бредила.
Ее маленькие пальчики аккуратно скользят по предплечью отца и я понимаю, что Максим, кажется, совсем не дышит. Завороженно следит за ее рукой и словно губка впитывает детские эмоции. Такие открытые. Чистые. Сильные.
Не замечая того, что внимание сразу двух пар глаз приковано к ней, Малинка продолжает изучать извилистый узор, а затем наклоняет свою белокурую голову немного вбок и серьезно спрашивает:
— А ты тоже маму искал все это время? И у тебя тоже не было этого… как его… граммофона?
Она беспомощно смотрит на меня и я осторожно подсказываю:
— Громкоговорителя.
— Да, точно. Как в супермаркете.
Не зная что ответить, Горский лишь кивает, но это не спасает его от очередного вопроса. Очень коварного. Но в тоже же время невероятно простого.
— Так ты тоже мамино имя не знал?
— Эм, знал, — хмурится Максим, все еще не понимая, к чему она ведет.
— Тогда почему ты ее не нашел?
От такого бесхитростного вопроса Максим впадает в полнейший ступор и переводит взгляд на меня. Глазами, будто сигнал бедствия подает, выстукивая при каждом моргании судорожное “сос”.