Будто все то, что я твердила себе на протяжении нескольких лет было ложью. Такой себе бравадой, которая помогала мне справиться с жестокой правдой. Что несмотря на всю боль, я все еще любила его. Мужчину, который разбил мое сердце.
Словно узнав правду и выслушав его объяснение, что-то внутри меня сломалось. Не сердце на этот раз, а скорее тот орган, который отвечал за жгучую ненависть.
— Ты дрожишь, — его обеспокоенный голос вырывает меня из мыслей. — Замерзла?
— Нет, — мотаю головой, несмотря на то, что стоило ему убрать свои губы от моих, они тут же покрылись корочкой льда. — Это… эмоции. Все так сложно, Максим.
Голос выходит намного жалобнее, чем я планировала, но Горского это, кажется, не пугает.
Он обхватывает пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть на себя.
— Мы все решим, Яра. Упростим. Мы с тобой со всем справимся, слышишь?
Я киваю, продолжая стучать зубами, а он распахивает подъездную дверь и командует:
— Идем, а то мне влетит от Алины за то, что тебя заморозил. И от твоей мамы.
Причем, если имя дочери он произносит со смешком, будто перспектива разборок с ней его не пугает, то когда упоминает маму, его голос разом меняет тональность. Странно, я думала, что после того как эти трое спланировали мое похищение, они с дорогой Татьяной Олеговной нашли общий язык.
— Малышка уже спит, — заявляет мама, пытливо вглядываясь в наши лица.
Не знаю что она силится там прочитать, но надеюсь, что те деньжищи, что я потратила на бальзам для губ в дьюти-фри, стоили того и мой рот пережил поцелуи на морозе.
— Тогда спокойной ночи, — Максим моментально понимает намек. — Я позвоню завтра.
— Ну, — нетерпеливо спрашивает мама, как только дверь за ним закрывается. — Как все прошло?
— Не знаю, — пожимаю плечами. — Мило, но в то же время непонятно. Сложно… как же все это сложно, мам.
— Я понимаю, детка, — в моих руках материализуется горячая чашка с чаем, а ее нежные руки гладят мои волосы. — Ваши отношения сложно назвать легкими. С таким-то прошлым!
— Но тем не менее, ты каким-то образом умудрилась об этом забыть, — прищуриваюсь игриво. — Вон как легко меня сосватала на свидание.
— Легко? — возмущается она. — Знала бы ты, дочка, чего мне это стоило… Переступить через себя, через свои собственные эмоции и сосредоточиться на твоих.
— Но… я думала, что Максим моментально тебя очаровал и ты забыла свои обещания его оскопить в случае, если он снова решит появиться в моей жизни.
— Не забыла, Ярик, я ничего не забыла, — вздыхает она. — У тебя по крайней мере есть воспоминания о том форуме, есть за что цепляться… Для меня же Максим Горский — подлец, который бросил мою доченьку беременной. И каждый раз глядя на него, мне приходится пробираться через эти воспоминания, слой за слоем снимать с него оболочку предательства и лжи. Поверь мне, больше всего на свете мне хочется выцарапать его голубые глазищи и пригрозить, чтобы и близко к моим девочкам не приближался!
— И что же тебя останавливает?
— То, как он смотрит на вас этими самыми голубыми глазищами… и самое главное, то, как вы расцветаете рядом с ним.
— Малинка бы рядом с любым мужиком так себя вела, — выдаю то, что гложет меня уже несколько дней. — Я вижу как она к нему тянется, но мне кажется, это потому что в ее жизни не было мужской фигуры. Поэтому…
— Но он ее отец, солнышко. И хочешь ты этого или нет, он теперь будет присутствовать в вашей жизни.
— Понимаю, — уныло пожимаю плечами.
Я слишком растеряна, чтобы привести более разумные аргументы. Но в этом и прелесть разговора с мамой. Ей не нужны мои аргументы. Тем более умные. Она всегда говорила, что я должна слушать свое сердце.
— Так хочешь? Или все-таки нет? — уточняет она с хитрой улыбкой.
— Не знаю, — тяну медленно, делая большой глоток чая, но поняв по ее взгляду, что мой ответ ее не удовлетворил, нехотя добавляю: — Скорее да, чем нет. Но я жутко боюсь, мама, понимаешь?
— Естественно, понимаю, — вздыхает она. — Но я верю, что ты примешь правильное решение. Правильное для тебя, солнышко. Только для тебя!
Глава 63
— Ну все, Коршун, ты попала! — Голос подруги раскатом грома проносится по офису и даже главный бухгалтер выглядывает из своего кабинета на шум.