Признаться, я не ожидала многого от этой встречи. Знала, что нам всем нужно будет время, чтобы привыкнуть. Но как-то так получилось. что благодаря таким искренним и открытым эмоциям, уже через какой-то час мы все дружно сидим за столом, произносим тосты, пробуем вкусную еду и смеемся. Очень много смеемся.
Анна Васильевна рассказывает забавные истории из детства Максима, моя мама не скупится на такие же смешные факты обо мне, но когда доходит моя очередь поделиться чем-нибудь из жизни Малинки, все, кажется, даже дышать перестают. Кроме Алины, конечно. Эта, как ни в чем не бывало, уплетает деликатесы и комментирует мои истории с набитым ртом.
Не знаю сколько времени должно пройти, чтобы все привыкли. Не только к тому, что видят перед собой. Но и к самому чувству. Семья. У нас, черт возьми, большая семья! Я настолько привыкла к тому, что мы с Алиной совсем одни, что сейчас, глядя на то в какую шумную компанию мы превратились, сердце щемит от счастья.
Впрочем, насчет шумной я погорячилась. То что сейчас происходит за столом можно легко назвать эталоном тишины в сравнении с тем, что начинается, когда дверь за нашими спинами открывается в квартиру заходит огромный бородатый дед мороз в ярко-красном костюме.
— Здесь живет Алина? — интересуется “дедушка”. Голос у него безумно красивый, гортанный. Никак не вяжется с образом старика. Да и хитрые голубые глаза явно говорят о том, что в роль он вошел совсем недавно. Но главное, что Алина ему верит. Растерянно вертит головой, по очереди спрашивая у каждого присутствующего:
— Это что, прям настоящий? Прям всамделишный Дед Мороз?
И мы, конечно же, киваем. Не знаю где Горский достал этого “дедушку” в такой короткий срок, но отыгрывает он свою роль на все сто. Внимательно выслушивает сразу три стиха от Алины, вручает ей огромный подарок и даже разрешает угостить себя печеньем. Добрая часть при этом теряется в его накладной бороде и Алина с готовностью помогает ему вычистить крошки.
— Такая мягкая, — с восторгом произносит она, поглаживая накладную бороду. — Сразу видно, настоящая.
— Ну конечно настоящая, — гаркает дед. — Какой еще она должна быть?
— Егор из садика сказал, что Дед Мороз — это всегда переодетый папа, — авторитетно заявляет малышка. — Я думала, что поэтому он ко мне и не приходил. Потому что у меня папы не было.
Говорит это настолько искренне и открыто, что я с трудом сдерживаю слезы. Да и не только я. Анна Васильевна еще от прошлых рыданий не отошла, а у нее снова глаза на мокром месте. Да и моя мама украдкой промокает щеки рукавом темно-синего платья.
На Максима я стараюсь не смотреть, чтобы не смущать, но боковым зрением все равно вижу, как напрягается его лицо и дергается кадык.
— Ну что ж, мне пора, — заявляет дед Мороз. — Мне еще стооольких детишек надо обойти, столько подарков раздать.
— Я провожу, — кивает Максим и выходит из-за стола.
Почему-то в этот момент мне хочется быть рядом с ним. Понятия не имею как я смогу его поддержать. Вряд ли слова о том, что он очень скоро наверстает упущенные годы, ему помогут. Мы оба прекрасно знаем, что не наверстает. Нет, я уверена, что он будет хорошим отцом. И в самых смелых мечтах вполне себе ярко представляю нас одной семьей. Но эти шесть лет уже, конечно, не вернуть. И нам всем придется с этим смириться.
— Ну ты и баран, Горский! Реально сразу не допер, что это твоя дочь? Она ж похожа на тебя, мать твою!
— Иди ты, — беззлобно ворчит Максим. — Думаешь, сам теперь не понимаю? Но не знал я, понимаешь? Не думал вообще в эту сторону!
— Так тут не обязательно думать, тут чувствовать надо, — уверенно произносит мужчина.
— Ой, я бы на тебя посмотрел, — вздыхает Максим.
— Ну-ну, — голос мужчины тут же наполняется едва заметной тоской. — Я сам на себя, знаешь ли, в такой ситуации с удовольствием бы посмотрел. Но…, — он назидательно тычет пальцем перед лицом собеседника: — Дядюшка Артур всегда предохраняется! О, здравствуйте, Ярослава!
Переход настолько внезапный, что я едва не подпрыгиваю на месте.
— Добрый вечер, — киваю, рассматривая его лицо.
На нем все еще красный костюм, но шапку и бороду он снял и поэтому у меня, наконец, есть возможность, оценить его внешность. Кажется, они с Максимом ровесники. Друзья детства? Или просто друзья?
— Артур Трабер, — между тем, представляется он. — Друг вот этого слепого оболтуса.
— Трабер? — произношу с придыханием. Его фамилию я, конечно, слышала. Как и все, кто работает в нашей сфере.