Значит, дело не во мне. Ну, как во мне, но не в том смысле, в котором я думала.
Только бы самой в своих выкладках не запутаться.
Вспоминаем Амелис. Она – проклятое дитя. Кровь ведьмы, данная добровольно, приводит к тому, что проклятое дитя фиксируется в одном состоянии. Так? Так.
А что происходит с вампирами, когда им удаётся отведать крови ведьм?
Что-то тоже хорошее?
И если так подумать, то не получится ли в общем итоге, что вампиры – это переродившиеся убийцы ведьм? То есть как – грохнул ведьму, получай проклятье бессмертия и кукуй вечность в теле вампира.
Безобразие какое, и уточнить не у кого!
Если я права, допустим, я права – может ли кровь ведьмы обратить это проклятье? Данная добровольно – возвращает обратно нормальный облик. Взятая насильно – лишает бессмертия, но возвращает крупицы разума? Соответственно, наш «милый» заговорщик мог сделать следующее – он просто за счёт моего трупа собрался получить армию.
Хотя меня даже убивать не нужно. Достаточно дать вампирам испить моей крови, а потом появиться спасителем на белом коне. И я, конечно, падаю к ногам заговорщика и дальше служу ему верой и правдой.
Как-то это уж совсем мелодраматично получается.
И бредово тоже.
Так, если допустить, что я не ошиблась в природе вампиров, что я могу здесь сделать?
И вообще могу ли я что-то? Повлиять на кровь можно только через магию крови. Колдовать я сейчас не смогу. Резь в глазах мешает использовать даже графическую магию. Не самое приятное состояние из возможных, и, увы, не самое подходящее для того, чтобы защищать себя.
Что-то… что-то должно быть, что мне поможет!
Кто-то? Мысли о том, что кто-то мне придёт на помощь я выбросила сразу.
Приходить мне на помощь было некому. Никто не знал… Хорошо-хорошо, Лис и заговорщик знали, что я двигаюсь к Заповедному лесу. Лис знал конечную точку моего маршрута, а заговорщик поменял её на деревню вампиров.
Деревню?
В которой я однажды уже была.
Была… Хмммм… Что-то в этом есть.
В тот раз из деревни меня кто-то вышвырнул, назовём вещи своими именами. Коляска помчалась прочь, а потом над обрывом некто перехватил управление лошадьми. Спустя мгновение я оказалась совсем в другом месте. Мощнейшая телепортация? Пожалуй, что и да.
Это что-то меняет в моём отношении? … Нет.
Тот, кто помог мне тогда, сегодня может не успеть. Или просто не смотреть за мной. Или…
Зачем мне тогда кто-то вообще помог?! Что-то я запуталась.
О! Под колёсами тележки слышу, как шуршит песок. А значит, мы уже въехали в деревню. Магичить я практически не могу, а с закрытыми глазами могу использовать только пару графических простейших узоров. Например, взгляд из тела. Тело болтается где-то, а я в паре десятков сантиметров от него разглядываю обстановку. Одно из закрытых королевских заклинаний, до которого я добралась из-за Дайре. Он поделился.
Ему в своё время об этом заклинании сообщил Лис.
Ну, хоть осмотрюсь, и то хорошо. Нет… ничего хорошего.
Я бы даже сказала… ужасно.
Деревня вокруг была.
Но если днём кучер завёз нас в такую кукольную деревеньку из «Дня сурка», в которой время остановилось, то сейчас я видела настоящее место обитания вампиров.
Дорожка под колёсами телеги была далеко не песчаная. Костяная. Мелкие косточки, местами перетёртые в крошку, тянулись костяным покровом из одного конца деревеньки в другую. Ни заборов, ни скамеек, ни колодцев. Огромная стена вокруг из узловатых корней, которая не выпускала никуда вампиров. Щербатые остовы от того, что когда-то было домами.
И пустота…
Только ветер развлекается.
Подкинет очередной белый кругляшек и тащит его куда-то в сторону. Найдёт другой, подкинет уже его и дальше, всё дальше и дальше. Стоны доносились отовсюду. Страдающие. Тихие. Вампиры давно потеряли человеческий облик или какой другой. Но узнать, кем был страдалец до проклятия, ещё было можно.
Я не ошиблась ни в чём, ни в едином предположении.
Ветер, метнувшийся вдоль дребезжащих костяных струн, натянутых то тут, то там, вызвал отчаянный вой и взвизг и устроился на моём плече, нашёптывая давние истории. О тех, кто убивал ведьм, о тех, кто не ведал, что творил, о тех, кто обрёл проклятье, и вот уже вечность страдает. И нет ничего, нет никого, кто мог бы им помочь.
Проклятье накладывала самая старая золотая ведьма. Она заплатила своей душой, заплатила своей кровью. Отдала в полон Привратнику смерти всё, что имела, всех, кто был связан с ней кровными узами, только ради того, чтобы убийцы познали истинное страдание.