Бестия под личиной ангела. Кто бы знал, что нимфа подобные фортеля выкидывать умеет. Мата хари, мать ее, как подготовилась.
– Маленькая дрянь… – выдыхаю почти с восхищением.
Умная, расчетливая. Внимание и бдительность гасила пустым трепом с девками. Не просто так ведь выбешивала. Все заранее продумала и провернула.
– Зараза рыжая, так и тянет наказать со всем пылом.
Иду вдоль бутиков, рыщу взглядом и застываю как вкопанный.
Нашел все-таки. Не повезло Машеньке. Слишком быстро. Не успел остыть.
Выхватываю рыжую девчонку. Висит на задохлике каком-то и во всю сосется. С молокососом каким-то зализанным. Дохляк свою граблю от волос шелковых отлепляет и за задницу в себя Машу вжимает.
Кровавая пелена перед глазами. Сжимаю кулаки.
– Ты в людном месте, Фил, – напоминаю себе.
Действует слабо. Вдруг кажется, что меня пулями решетят. Боль под ребрами. Не хочу задумываться о том, что именно сейчас чувствую.
В пару прыжков подлетаю к парочке и девчонку отлепляю от пидора мелкотного.
В глаза малахитовые Машины смотрю, темные, одурманенные поволокой страсти.
Твою мать!
У меня в штанах все простреливает. Хороша. Чувственная девочка, способная пылать в мужских руках и крышу сносить своей откровенной притягательностью.
Хочу ее. Моя ведьма.
Смотрю на нее и помутнение длится ровно секунду. Чертовски долго. Непозволительно для меня.
Как только осмысленность возвращается, и Маша понимает, кто перед ней, от желания во взгляде ничего не остается.
Сглатывает и глаза широко распахивает. Губку нижнюю прикусывает, а мне хочется салфеткой ей рот от чужих слюней протереть, вымыть с мылом, а пацана ее втоптать в блестящий пол торгового центра, причем гасить конкретно.
Не знаю, что видит в моем лице лисичка, но в ужасе замирает, дрожит вся. Под пальцами чувствую, как кожа покрывается гусиными точками, знобит ее.
Бледнеет на глазах. В лице ни кровинки не остается…
Пальцы сильней вонзаются в нежные предплечья. Сделать с собой ничего не могу. Хочется ее встряхнуть хорошенько, чтобы дурь из головы рыжей выбить и прибить к себе до хруста костей.
– Ох… – всхлипом слетает с алых губ на грани слышимости, но я улавливаю.
Отпускаю ее. Отшатываюсь, словно удар схлопотал. Не предполагал, что меня так разрешетит от страха в изумрудных глазах…
Смотрю на красавицу, безошибочно определяю ее запах. Даже сейчас в потоке огромного торгового центра, среди толпы и звуков, я чувствую себя оглушенным ею.
Моя девочка…
Неужели я настолько тебя пугаю?
За кого боишься? За себя страшно или за придурка? Кто никак не хочет защитить от монстра экстремалку, которая совершила невозможное, сбежав от меня к лощеному пидору?
В башке бьет от понимания, что собственник во мне уже все решил и выбрал свою женщину. Хочу ее. Не просто тело, не просто желание. Глубинное что-то, темное во мне просыпается и с силой жалит, заставляет выть зверем и хотеть крови и смерти соперника.
Что-то в грудной клетке болезненно пульсирует и колет от понимания.
Не для меня страсть ее.
Не для меня огонь в глазах.
Для лоха, который в сторонке кантуется…
Ярость просыпается.
Глава 9
Мэри Кац
– Маша… – в голосе сталь и приказ.
Замираю. Всматриваюсь в бесстрастное, безэмоциональное лицо убийцы со шрамом, искажающим линию губ.
Джокер пугает. От него кровь в жилах стынет и вместе с тем глаз не оторвать.
Страшно красив. Да, пожалуй, это то самое определение, которое подходит этому мужчине…
Отпускает меня, и я на инстинктах делаю шаг назад, спиной прижимаюсь к Дэни. Ведь он мужчина, тот, кому я планирую принадлежать вся, до конца.
Чувствую, как под ядовитым взглядом графитовых глаз мой парень каменеет. Смотрю в бледнеющее на глазах лицо любимого и злюсь. Сильно. Меня бесит отцовский убийца. Наглый. Злющий. Смотрит на меня так, словно кости уже обгладывает.
Откуда взялся только на мою голову?! Вот не мог посидеть подождать?! Во всем виноват этот чертов Джокер! Если бы не он, ничего бы не случилось. Полчаса. Всего лишь жалкие полчаса на общение с любимым. И этого лишена, и это отнимают!
Разворачиваюсь всем корпусом к своему телохранителю. Сталкиваюсь взглядом с киллером и холодею.
– Маша… отойди от него, – произносит спокойно, но именно в этом холоде мне мерещится настоящая опасность. С таким отрешенным лицом нажимают на курок.
Этот повелительный взгляд я хорошо знаю. Так смотрят отец и брат. Прибивают мощью и ледяными плитами. Мне не по себе от такой общности, которую вижу в мужчине, стоящем на стреме моей безопасности.