— Ползет, как нанятый за золото, — подтвердил спустившийся к нам Рой.
— Что это, как думаешь? — голос Кота не изменился, но морщинки в уголках изумрудных глаз стали заметнее. Он пристально вглядывался вниз и был, явно, озадачен. Такого Монтрез еще не видел.
— Какой-нибудь фумарольный газ, — пожала плечами я, — Дойдет до нас — понюхаю, определю точно.
— Насколько это опасно?
— Внизу — точно опасно, он горячий бывает, до тысячи градусов. Здесь… не думаю. Мы намного выше, пока доползет — остынет и концентрацию потеряет. Но фильтры лучше не убирать. Просто на всякий случай.
— Да это понятно, — кивнул Эшери, — так что, ходу вверх?
— Я тебе покажу "ходу", — передразнил Обжора, — знаешь, скольких таких, торопливых, внизу в мешки складывают? Если находят…
— Понял, глупость сморозил, заткнулся, — легко согласился Кот. И вдруг зацепился взглядом за мой "трофей".
— Э-э, — протянул он, отчего-то весело, — Маргарита, а откуда у тебя такой любопытный… прибор?
— Прибор? — опешила я, — Нож обычный, даже не острый. Мне его один знакомый подарил. В Несбере.
— Знакомый, — со значением протянул Кот. — Имя у твоего знакомого было?
— Янек, — тихо отозвалась я, начиная соображать, что с подарком что-то не так. Когда Ясь отдавал его мне, это была юкка из светлого металла, похожего на легкую сталь. Сейчас нож казался намного темнее. И, пока мы смотрели на него, потемнел еще.
— Подарки Янека бывают разными, — задумчиво проговорил Эшери, — не бывают только обычными. И бесполезными они, тоже, как правило, не бывают. И он тебе ничего не сказал? Что ж, запишем это в загадки.
Пока мы разглядывали необычный нож, Обжора поедал глазами долину, которая совершенно спряталась в клубах неизвестного газа. Сейчас он был не синим, а, скорее, серым. Темно-серым внизу и светлым вверху. И закручивался вихрями и змейками.
— Отдохнули? — спросил Шаари, и, получив утвердительный кивок от меня, мотнул головой в сторону вершины. — Тогда вперед.
На вершине было очень холодно, но я почти забыла об этом, засмотревшись на небольшое лавовое озеро, рубином горевшее в сумерках кальдеры.
Кот стоял рядом. Взгляд его зеленых глаз, буквально, прикипел к "кастрюльке богов", где на наших глазах лава поднималась на поверхность, застывала. Потом, под давлением снизу, трескалась, сползала к краю — и внутренний жар плавил ее снова. Все это повторялось раз за разом: четко, без сбоев, в едином ритме — словно работал безупречный механизм.
— Это ведь микромодель нашей земной тверди, — вдруг сказал Эшери. — Она точно так же всплывает, застывает, трескается. Смещается в строго определенном направлении… Только медленнее в тысячи раз.
— В миллионы, — поправила я, в который раз поражаясь его неукротимому любопытству.
Руки и ноги закоченели, но уходить не тянуло. Когда еще доведется постоять на крыше мира? Эшери посмотрел на меня с полным пониманием и почти сразу я почувствовала ток теплого воздуха вокруг себя, словно включили калорифер.
— Спасибо, — я удивилась. Марк как-то объяснил мне, насколько сложно сильным магам даются тонкие воздействия. Все равно, что наполнить водой пластиковый стаканчик из Ниагарского водопада — гораздо вернее этот стаканчик смоет вместе с тобой. Но вот ведь…
— Не за что. Хороший повод потренироваться. И, Маргарита, ты не одолжишь мне нож?
— Он тупой, — предупредила я.
— Ничего, я песочной "точилкой" пройдусь пару раз. А потом снова затуплю. Тебе ведь он для тренировки нужен?
Вот сделать круглые глаза — или не выпендриваться? Наверное, Кот видел меня на палубе. Нож уже не падал и… не порхал, конечно, но переползал с одной руки на другую вполне уверенно.
— Скорость со временем придет, — озвучил герцог мои собственные мысли.
…Даже не спросил, на кой добропорядочной жене и матери такое экзотическое умение. Хочешь — учись.
Коту понадобилось секунд пятнадцать, чтобы наточить нож Янека до бритвенной остроты. А потом… Я аж задохнулась от изумления и возмущения. Он намотал на руку свою толстенную, как канат, сверкающую на солнце золотую косу — и отхватил чуть ниже шеи.
Волосы немедленно взлохматил ветер и вид у прославленного маршала сделался каким-то мальчишеским и до ужаса расхристанным. Предвкушающая улыбка только добавила впечатления.
— Дурной пример заразителен, да? — Герцог утяжелил косу первым попавшимся камнем, прикинул на глаз расстояние — и метнул снаряд прямо в лавовую печь. Волосы вспыхнули, рассыпая искры, кажется, раньше, чем долетели.
…Прошло, наверное, очень много времени, прежде чем я обрела голос и смогла сформулировать хоть какой-то вопрос:
— Зачем?
— Родственникам привет передал.
— Родственникам… — соображала я медленно. То ли от усталости, то ли от высоты. — Марк сказал как-то, что у тебя в роду были огненные элементали.
— Проговорился, значит. Ожидаемо. — Кот кивнул, щурясь на солнце совершенно по-кошачьи.
— А… скажи, огненные элементали — это подвид демонов или вообще другой род?
Глаза Кота полыхнули таким изумлением, что жарко стало даже в пятках. И уши загорелись.
— Я что-то не то спросила? Извини, не знала, что это тайна. Если что, я — могила.
Взгляд Монтреза был долгим и совершенно нечитаемым. А вот смех, который раздался через минуту — привычным, мягким и теплым:
— Это была тайна только для тебя. Я имею в виду, из нашей компании. Остальные давно знали. Но после этого похода я бы не смог ее сохранить, надо было как-то признаваться. Я шел сюда и думал — что ты попытаешься сделать: меня в кратер кинуть, или сама туда сигануть? Близко не угадал! Тебе в первую очередь приспичило выяснить точно, какой породы был тот демон, который спутался с моей пра-пра… сколько ее там — бабушкой.
— Ну, как бы… вопрос по специальности, — отшутилась я. А потом дошло, что дело-то серьезное и шуткой я не отделаюсь. В мире, где жрецы полновластно правили почти везде, кроме крохотного Румона, да затерянного в океане Несбера, кровь демона в жилах была не лучшим наследством. Даже если именно она дала Монтрезам сильную огненную магию.
— И что, — спросила я, после некоторого молчания, — тебя теперь обязательно бояться? Вот прямо сейчас и начинать? А давай сделаем вид, что я ничего не поняла, так нам обоим проще будет. Потому, что со страхом у меня как-то не срастается.
— Интересно, за что же меня Боги так любят? — спросил герцог… кого-то. Наверное, небо над головой. — Ведь не родня никаким боком. Совсем другой… породы, — он покосился на меня и снова расхохотался, обнимая мир горящим взглядом.
…Позже я очень часто вспоминала его таким: стоявшим над жерлом неспящего. С криво обрезанными волосами, которые безжалостно трепал ветер и с совершенно сумасшедшей жаждой жизни в ярко зеленых глазах.
Если бы я знала заранее, какую боль мне будут причинять эти воспоминания… все равно не зажмурилась бы ни на секунду, настолько это было красиво!
А потом гора снова дрогнула, мы едва не улетели в кратер и быстро засобирались вниз. Эшери протянул мне нож, забыв затупить. Или, скорее, решил, что сейчас не время. Я, конечно, заметила в щербинке у ручки светлый волос, но сунула нож в поясной кошель вместе с ним.
Почему?
Не захотела чистить лезвие сразу после такой сногсшибательной откровенности герцога. Конечно, он вряд ли подумал, что я брезгую. Но, как сказал классик, осадочек бы остался. А зачем нам это? Совершенно ни к чему.
Вот так и связалась цепочка. Знал ли об этом Янек, когда дарил мне нож? Вряд ли. Но что-то такое предчувствовал — точно. Струна звучит в резонансе с миром, а мир уже тогда знал, какая непомерная цена будет заплачена за его спасение.
Знал — и плакал.
Глава 49 Росомаха берет командование
Гонец прискакал уже после полудня. Он был весь в мыле, лошадь под ним шаталась, но его сил хватило, чтобы сказать: ниомы напали. Калаф держит оборону. Нужно идти к перевалу.