Нари смотрел пристально, с прищуром и, было видно невооруженным глазом — не верит ни одному слову.
— Хорошо, — терпеливо кивнул Руслан, — оставим пока этот момент. Похоже, ты сам не знаешь, как сумел вспомнить нашу встречу. Думаю, разберемся. А теперь про ошейник. Ты сказал, что принц крови имеет право одеть его на любого человека, не спрашивая согласия, на срок до года. И если это для благого дела, то замок закроется — и никто его не снимет. Правильно?
— Так и есть, — снова вздыбился Нари, — Это артефакт княжеской семьи Энгури, он подарен нам богами на заре времен.
Руслан сделал протестующий жест:
— Былины и предания оставим фольклористам. Я в них все равно не разбираюсь, а верить тебе на слово, извини… нет желания.
— Вот сейчас ты опасно близок к тому, чтобы получить вызов на поединок, — с тихой яростью сказал принц.
— Давай!
— Что — давай? — растерялся Нари.
— Перчатку или что там у вас принято. Швырять необязательно, я понятливый. Поединок — так поединок. Только сначала разберемся. Условий для срабатывания этого артефакта два: приказать должен принц из твоего дома и дело должно быть добрым, правильно?
— Так, — немного остыл Нари.
— Того, что ты — не принц быть не может? Ну, там — переодетый слуга, подброшенный ребенок и прочие классические сюжеты… На поединок я уже нарвался, я помню, драться будем позже.
— Нет! У нас нет магии, в наши земли запрещено приходить магам, но у нас есть артефакты. Если бы я не был сыном своего отца и своей матери, родовые артефакты меня бы отвергли.
— И один из этих артефактов — ошейник. Который "вдруг" расстегнулся. — Руслан улыбнулся улыбкой, в которой тепла было не больше, чем в айсберге. — Хорошо. Зайдем с другого конца. Может быть, дело не такое уж доброе, а?
— Дело доброе, — буркнул Нари, — добрее уже просто некуда.
— Так поделись. Чего ты стесняешься, если придумал хорошее? Ты мне уже такого понарасказал, что мы с тобой стали ближе родных братьев.
— Я — принц Энгури, принадлежу к династии богов, — взвился Нари, — моя кровь настолько чиста, что…
— Что сомнительное родство с еще более сомнительным пришельцем ее не испачкает, — примирительно сказал Руслан.
Они помолчали, слушая, как море мокрой и соленой ладонью не спеша, но настойчиво и сильно подталкивает корабль к берегу.
— Я хотел спасти Сейди, — через силу выдавил принц.
— Твою сестру? — изумился Руслан, — Постой… Я так понял, что она погибла десять лет назад. И, прости, дорогой — воскрешать мертвых это не ко мне.
— Сейди жива, но… — Нари запнулся. На надменном, заносчивом лице этого мажора Руслан увидел глубокое горе, еще более глубокую и горькую вину. И робкую надежду. — Она потеряла душу.
— Что значит: "потеряла душу". Метафоры — к поэтам, мне симптомы нужны.
— Это и есть симптом. Она ничего не говорит. Ничего не делает. Никуда не выходит. Сидит — и смотрит в стену… Я подумал, если ты за одну клепсидру вылечил меня от позорного недуга, так может, ты покажешь свою блестящую штуку Сейди — и моя сестра вернется?
…Приехали, — сквозь сжатые зубы выдохнул Руслан. Хорошо, если это депрессия шизоидной личности. Хотя — чего хорошего, без препаратов я — ноль, ни черта не смогу. А если там хроническое вегетативное состояние и полностью оборвана связь сознания с телом? Я же, мать его, не волшебник!
Принц смотрел на него, как собака, потерявшая хозяина и вдруг почуявшая знакомый запах от рук и одежды чужака. "Ты же знаешь, где он? Ты возьмешь меня с собой? Ты меня не обманешь?.."
— Понимаешь, Нари… — аккуратно начал Руслан.
— Понимаю. Я оскорбил тебя этим ошейником. Хочешь — я пойду к тебе в рабы на год? Или… да хоть на всю жизнь. Я сам застегну на себе артефакт.
Да… Вот только рабовладельцем он еще не был. И как оно? Мем смешной, ситуация — не очень.
— Твоя сестра учила имперский язык? — спросил Руслан, обреченно понимая, что снова с разбегу прыгает на те же самые грабли, от которых огреб в Москве. Влиятельная семья. Безнадежно больной ребенок. Надежда на чудо…
Ему удалось сотворить чудо для Татьяны. В благодарность его карьеру растерли в пыль. Где гарантия, что здесь не будет того же?
…Господи! Научи меня бросать в беде детей… Или, хотя бы, кидаться на помощь так, чтобы самому не вляпываться. Не научишь? Похоже, я тебе зачем-то нужен именно таким, скорбным разумом. Хорошо, твой промысел никому не ведом и, наверное, чист. Но мне-то что делать? На темной стороне хотя бы печеньки предлагают.
— Немного, — тихо отозвался Нари, — но какая теперь разница? Ты ведь уже все решил.
— Решил, — кивнул Руслан, как никогда осознавая, что он — дурак клинический и ему самому нужен доктор. — Я поеду с тобой. И помогу твоей Сейди. Если смогу. А сейчас… расскажи мне о ней. Все, что помнишь.
Глава 15. Чашка шоколада
— Ну вот, с энергетическими каналами все хорошо… Как же ты так умудрилась влететь, подруга? — Целительница смотрела на Лесс с сочувствием и недоумением.
— Как-то, — Росомаха махнула растопыренными пальцами, — Глупая была.
Место и время встречи она расшифровала совершенно правильно: дом меж башен, на которые намекали стихи, в две клепсидры пополудни. А вот Верны Лесс не ждала.
Хотя, если хорошенько подумать, можно было догадаться и об этом. Мужчина — связной отпадал сразу. Узнай кто во дворце, что кесара встречалась с мужчиной — и умирать она будет долго… А девушек в их выпуске было всего пять и из них только одна — с целительским даром.
Чтобы Эшери — да упустил возможность точно узнать, в каком Лесс состоянии? Ха!
— Я подтянула и подлатала все, что можно. Остальное починит время. Но если попадешься с тем же ядом еще раз… не хочу пугать, но тебя не только я, а даже Святые Древние не вытянут.
— Спасибо, сестренка.
Никогда в жизни они не были подругами. Как можно? Валендорская, старшая ветвь рода, наследница — и простолюдинка без рода, без племени, без медяшки за душой. Все три года в школе Росомаха презирала босячку молчаливо и холодно, а Верна ненавидела Лесс — горячо и бессильно.
Все изменилось в тот день, когда двадцать учеников с "отрезанной" магией оказались одни — против заговорщиков. И умудрились каким-то чудом продержаться до прихода помощи. Чего им это стоило, знали только Темные Боги, да куратор, который махал шпагой в первой линии…
После того, как Серая Госпожа прошла в ладони от обеих девушек, стало как-то странно считаться родословной или деньгами.
— А ты здорово изменилась за эти два года, — задумчиво отметила целительница, собирая инструменты в специальный сундучок. — Была язва говорливая, стала язва молчаливая.
— Но язвой осталась? Значит, изменения не фатальны. Задание?
— Кто-то очень хитровывернутый мутит воду под вашим троном, — хмуро заявила Верна, — и начал этот пряник не с Шариера. Он очень ловко ссорит между собой рода хичинов: кому на ухо нашепчет, у кого коз угонит или сына-наследника умыкнет и сделает так, чтобы на соседей подумали. У кого родовую реликвию утянет.
— Кому нужна междоусобица в Хаммгане? — удивилась Росомаха, — хичинам и так жить очень трудно, а если еще между собой ссориться — так вообще не выжить.
— Вот об этом и подумай. Может, это и есть цель? Истребить пустынников под корень…
— Но ЗАЧЕМ? Там же ничего нет, кроме песка.
Верна пожала плечами:
— Либо он злобный дурак, либо мы с тобой чего-то не знаем. Я бы поставила на второе. И, кстати, имперский стратег кое-что посоветовал тебе…
— Это интересно. — Росомаха взглянула на Верну с любопытством, — Шевалье Винкер плохих советов не дает.
— Перечитай конспекты по землеописанию и геологии. Это его собственные слова. И — Марк был очень серьезен. Надеюсь, ты поняла больше, чем я. Удачи тебе. Не подставляйся больше, мы можем не успеть.