Я подхожу к шкафу, сдвигаю вешалки, ищу костюм.
— Твоя дочь сегодня оканчивает школу. Я проконтролирую, чтобы ты добрался туда, где тебе следует быть.
— Элли? — говорит он в замешательстве.
— О, ты знаешь, что она твоя дочь? Я просто не был уверен, что ты знаешь.
— Это сегодня? — спрашивает он, потирая лицо.
Я нахожу темно-серый костюм и белую рубашку, все еще в пакете из химчистки, и они вроде выглядят сносно.
— Это сегодня. И она произносит прощальную речь.
Он потирает щетину с проседью на подбородке. И опускает голову.
— Черт возьми. Черт возьми. — Он поднимает голову, встречаясь со мной взглядом, его голос похож на шорох наждачной бумаги. — Логан, верно?
Я киваю.
— Ты, должно быть, думаешь, что я просто кусок дерьма.
Я сжимаю челюсти.
— Не имеет значения, что я думаю.
— Ты не понимаешь. — Он открывает ящик прикроватного столика и достает фото в рамке, смотрит на него — разговаривает больше с фотографией, чем со мной.
Я смотрю на Эрика Хэммонда и вижу человека, которым он был раньше. Сильный и прямой — даже благородный. Это было до того, как тяжесть жизни согнула его пополам, превратила в унылый мешок с костями.
— Ты ошибаешься, — мягко говорю я. — Я понимаю.
Затем мой голос становится жестким.
— Мне просто все равно. На тебя. — Я указываю на дверь. — Последние шесть недель я был тут и смотрел, как ты разбиваешь сердце этой девушке каждый день, и я больше не собираюсь на это смотреть.
Моя работа — охранять Элли Хэммонд. Всю ее. Ее тело так же, как и ее милую маленькую душу. И я чертовски хорош в том, что делаю, более того, я хочу защитить ее. Потому что она добрая, умная и драгоценная… и, черт возьми… кто-то должен позаботиться о том, чтобы она была в безопасности.
— Так что ты встанешь с кровати, приведешь себя в порядок и в течение следующих нескольких часов будешь притворяться, что она тебе важна.
Он кивает, и, когда он ставит рамку на прикроватный столик, я вижу фотографию. Это семейный снимок: Оливия совсем маленькая, с кривыми зубами и растрепанными волосами; ее отец стоит позади нее, трезвый и счастливый, а на руках у него ее сестра с детскими щечками и белокурыми волосами. И меня как будто окатывает волной, когда я вижу женщину рядом с ним — смотрящую на него снизу вверх, улыбающуюся. Женщина с короткими светлыми волосами… и красивым лицом Элли. Они выглядят почти одинаково.
— Она для меня важна, — шепчет Эрик Хэммонд, проводя большим пальцем по изображению того, что когда-то было его семьей.
На выпускном вечере Элли собрались фотографы. Небольшая группа, всего трое, но они есть. Я веду мистера Хэммонда к двери спортзала, где студент-волонтер ждет, чтобы обменять наши билеты на бумажные программки.
Журналисты выкрикивают вопросы, когда мы проходим мимо:
— Мистер Хэммонд, принц Николас приедет на церемонию?
— Как вы относитесь к беременности Оливии? Ребенок от принца?
— Мистер Хэммонд, когда свадьба?
Эрик держится молодцом. Не реагирует, даже не поворачивает головы. Когда я веду его к его месту, он тихо спрашивает:
— Оливия же не по-настоящему беременна, да?
— Да.
— Это всегда так? С репортерами?
Я приподнимаю уголок рта.
— Обычно в сто раз хуже.
Во время церемонии я стою сзади, наблюдая за толпой, за поздно прибывшими и рано уходящими. Когда Элли произносит свою речь, я ловлю момент, когда она замечает своего отца, сидящего рядом с Марти. Она замолкает — лишь на мгновение, — и ненадолго на ее лице появляется выражение недоверия. А потом она улыбается. Так счастливо.
И хотя мы внутри, день вдруг кажется еще более солнечным.
Марти говорит, что поедет домой после церемонии, и прощается у школы. Но, когда Томми идет за машиной, отец Элли сообщает, что хочет вернуться в кафе пешком — такой хороший день и все такое.
Поэтому я пишу Томми, чтобы он встретил нас в кофейне, а затем следую за Элли и мистером Хэммондом на приличном расстоянии — оставляя им пространство для уединения, но держась достаточно близко, чтобы оказаться рядом, если понадоблюсь.
Элли снимает мантию и перекидывает ее через руку, размахивая дипломом и шляпой в другой руке. Примерно на полпути домой на тротуаре становится меньше людей, и я слышу, как мистер Хэммонд тихо и серьезно разговаривает со своей младшей дочерью.
— Ты прекрасно выглядела сегодня, детка.
Элли издает короткий, застенчивый смешок.
— Спасибо, папа.