— Он мне никогда не мешает.
Охваченная внезапным порывом, Флер вдруг вернулась на кухню и поцеловала отца в щеку. Не поднимая глаз от своего садоводческого журнала, он вдруг проговорил:
— Ты мне так и не сказала, что было нужно Кэтрин Хановер.
— Что?
— Что было в ее письме?
Флер едва удалось справиться с паникой:
— Ничего… То есть как всегда. Как обычно.
— Значит, не о чем волноваться?
Он знает, мелькнуло в ее голове. Он знает, что она врет! И ей снова вспомнилась мать — ее изящная белая ручка на отцовском плече, блеск бриллианта на обручальном кольце, копна волнистых светлых волос. Поцелуй Иуды, ведь она собиралась встретиться со своим любовником…
— Не забудь приготовить и для меня красивое яйцо на Пасху, — проговорил Сет, и Флер вздохнула с облегчением.
Все это лишь игра ее разгоряченного воображения.
— Конечно, папа.
Когда она зашагала к амбару, ее сердце гулко колотилось от предвкушения встречи с Мэттом. Флер одолевали сложные чувства — вины, восторга и радости. Она в точности знала, сколько шагов нужно сделать, чтобы дойти от дома до амбара, когда-то она пролетала это расстояние, стараясь не думать о будущем. Однако теперь то самое будущее, которого она так боялась, похоже, стало реальностью.
Глава третья
Мэтт не помнил, чтобы он так волновался перед встречей, когда они с Флер были совсем юными. Возможно, неуверенность делала его сейчас таким беспокойным? Разумеется, он не сомневался, что Флер придет, даже если для этого ей придется подождать, пока все в доме не улягутся спать, и выбраться наружу через крышу, чтобы не сработала охранная сигнализация. Прежде она уже не раз проделывала такое, так что придет и сейчас.
Он в нетерпении взглянул на наручные часы, в третий раз за последние пять минут. Впрочем, его нетерпение вполне понятно! Сколько раз много лет тому назад он поджидал ее тут, сверля взглядом темноту, стараясь разглядеть тонкий лучик карманного фонарика Флер, а потом бросался ей навстречу, стремясь приблизить их первый поцелуй, поскорее обнять ее…
Мэтт снова медленно зашагал перед дверью амбара, не обращая внимания на холод и влажную грязь под ногами. Они долго не виделись, но им и прежде случалось расставаться — например, когда он учился в университете или стажировался за границей, — и все же это нимало не ослабляло взаимную страсть. Именно поэтому Мэтт уговорил Флер на тайный брак, надеясь, что позже они поставят родителей перед свершившимся фактом и тем самым преодолеют тяготевшее над ними проклятье многолетней семейной вражды.
Как же он был наивен! Узы крови оказались куда более сильными, чем все ее чувства к нему. Даже нося его дитя, она предпочла стать предметом местных сплетен, но не признаться отцу, что была близка с одним из Хановеров. Что ж, теперь Флер придется заплатить за все. Возможно, она уже оправилась от первого шока, вызванного их сегодняшним разговором, и снова полна решимости защитить отца, но это ничего не изменит, и ничто ее не спасет. Если она уже успела посоветоваться с юристом, тот наверняка предупредил Флер, что ей не стоит встречаться с Мэттом наедине, без свидетелей, и что ей нужен юридический советник. Конечно, она могла также и поддаться панике, схватить сына в охапку и попытаться сбежать с ребенком, ведь если она не решилась бросить своего старого отца на произвол судьбы ради него, Мэтта, ради ребенка, возможно…
Его горькие мысли прервал тонкий лучик света. Кто-то перелезал через ограду.
Флер и без фонарика нашла бы это место в ограде, где перелезть было проще всего. Ее тело не забыло даже точного количества шагов, которое отделяло ее теперь от амбара, где ее всегда ждал Мэтт, от того места, на которое она то и дело смотрела все последние шесть лет, чувствуя, как ее сердце истекает кровью. Сейчас тропинка показалась ей намного уже и темнее, наверное, заросла, заброшенная хозяевами. Она медленно продвигалась вперед, повторяя про себя, что не должна была бы этого делать. Впрочем, что еще ей оставалось? Всю вторую половину дня она провела у телефона, и ее рука десяток раз тянулась к трубке. Позвонить адвокату, объяснить ситуацию, не называя имен. Просто сообщить, что внезапно объявился отец Тома и предъявляет права на сына…
Но всякий раз Флер останавливала себя — она прекрасно знала Мэтта: как только к делу подключатся юристы, его больше нельзя будет образумить. Она уже не сможет попытаться заставить выслушать ее, понять ее чувства. Надежда на это была весьма иллюзорной. Если бы она оказалась на его месте, то отнюдь не вела бы себя благоразумно. Мэтт был деликатнейшим и нежнейшим из мужчин, но он наверняка изменился за эти шесть лет. К тому же не приходится винить его за то, что он так разозлился на нее…