— Добрый вечер, мисс Кэррингтон. Прекрасно выглядите.
— Спасибо, Кларенс. Ты тоже ничего.
Дерек обошел машину с другой стороны и сел рядом со мной.
Он всегда ездит с водителем, потому что его время слишком дорого, чтобы тратить его на управление автомобилем. Пока Кларенс везет Дерека в контору, тот просматривает почту и заключает контракты.
Машина тронулась с места и Дерек тут же поднял перегородку между нами и водителем.
— Как прошел твой день? — спросил он.
— Как обычно, — сказала я. — Ничего интересного.
— Я читал в «Пост», что утром была какая-то заварушка.
— Мы приехали уже после того, как все закончилось, — сказала я. — Только зафиксировали счет.
— Рейли, значит?
— Ты знал его?
— Мы были друг другу представлены, скажем так. Но никаких дел я с ним не имел.
— Но ты же ирландец, да?
— Да, а что?
— Нет, просто уточнила.
— Если ты думаешь, что все ирландцы…
— Вовсе я так не думаю, — сказала я. — К тому же, может быть, я и сама немного ирландка.
— Ну, пиво ты пьешь, как будто так оно и есть.
Второй тревожный звоночек прозвенел, когда мы приехали в ресторан. Приглушенный свет, легкая музыка, цветы в вазах, услужливый метрдотель, проводивший нас к столику для двоих. Вдобавок, по залу бродил скрипач, а это верная примета, что стоит ждать какой-то пакости.
Косящий под француза официант (у него были усики, непонятный акцент и он два раза называл Дерека «месье») положил перед нами по меню.
— Тут дорого, — сказала я. На самом деле, тут было не просто дорого, а очень дорого. На зарплату полицейского сержанта в таком месте можно было только кофе попить. И то не чаще раза в неделю.
— Пусть это тебя не беспокоит, — сказал Дерек, преуспевающий бизнесмен. — Кальмара? Или, может быть, пасту с гребешками в сливочном соусе?
Я перелистнула страницу и оживилась.
— О, тут есть стейки. Я буду стейк.
— Уверена?
— Вполне.
Он вздохнул и подозвал официанта.
— Мы будем два стейка, — сказал он. — Десерт мы выберем позже.
— Может быть, мадемуазель желает какой-нибудь салат?
— Нет, — сказала я. — Мадемуазель не желает.
— Какую степень прожарки желаете для ваших стейков?
— С кровью, — сказала я.
— А мне — хорошо прожаренный, — сказал Дерек.
— Отличный выбор, мадемуазель. Отличный выбор, месье. Мне принести вам карту вин?
— Не надо, — сказал Дерек. — Просто выберите то, что, по вашему мнению, наиболее подходит к блюду. Цена не имеет значения.
— Уи, месье, — официант испарился.
Дерек, может быть, и не криптомиллионер, но хорошо зарабатывает, симпатичен, хорошо сложен, а вместо живота у него кубики, потому что он ходит в спортзал.
Жаль, если он на самом деле решился.
Скрипач, пиликавший какую-то унылую мелодию, неуклонно приближался к нашему столику, и я подумала, не стоит ли прострелить ему колено?
Нужно отдать должное шеф-повару — стейки были превосходные. Надо отдать должное Дереку — он таки позволил мне поесть, прежде чем начал свои фигли-мигли. Надо отдать должное Кларку — он предсказал все правильно, и Дерек свои фигли-мигли все-таки начал.
Когда мы закончили со стейками — я уже говорила тебе, что они были превосходными? — Дерек подозвал официанта и попросил его принести шампанское и «особый десерт». Тот заговорщически улыбнулся, сказал, что все будет сделано и метнулся на кухню. Скрипач занял стратегическую позицию возле соседнего столика.
Я отодвинула стул.
Беги, Боб, беги.
— Уже уходишь? — спросил Дерек.
— Мне нужно припудрить носик, — сказала я.
Окно в женском туалете было слишком маленькое, располагалось слишком высоко и вдобавок было глухим. Я с тоской посмотрела на него, помыла руки, раз уж зашла, и уставилась в зеркало. Не знаю, сколько я так простояла, но именно в этой позе меня застала благообразная старушка, вышедшая из угловой кабинки.
— У тебя какие-то проблемы, милочка?
Обычно я не очень люблю, когда меня называют «милочкой», но сейчас не то настроение, чтобы огрызаться.
— Кажется, мне собираются сделать предложение, — сказала я.
— Это хорошо или плохо?
— Не знаю.
— Значит, плохо, — сказала она. — Было бы хорошо, ты бы знала.
— Наверное, — сказала я.
— Не тот человек?
— Не знаю, — сказала я. — Возможно я — не тот человек.
— Значит, не тот, — сказала старушка. — Был бы тот, ты бы знала.
— И что мне делать? — спросила я.