– Если бы король Филипп был жив, – не без умысла заметил он, – договоры, которые я заключил с ним, были бы выполнены.
Максимилиан ответил дипломатично:
– Мы надеемся, что Ваше Величество не оставит бедного сироту, который теперь стал и нашим, и Вашим сыном.
Если несколько лет правления Филиппа были относительно мирными, но после его смерти снова начались проблемы. Голландские провинции в целом отличались по характеру и интересам от фламандских, в то же время, торговые и промышленные фламандские провинции значительно разнились от франкоязычных государств Артуа, Эно, Западной Фландрии, Люксембурга и Франш-Конте. Последние находились под властью Империи, и юный Карл, как граф Фландрии, также был пэром Франции. Княжеская епархия Льежа, французская по языку и симпатиям, но политически связанная с Империей, была далека от фламандских провинций также, как Намюр, Лимбург и Люксембург, бывшие бургундские владения. Лотарингия находилась между Франш-Конте и Нидерландами, Франш-Конте имела гораздо более тесные связи со Швейцарией, чем с Нидерландами, в то время как история Лимбурга и Люксембурга сильно отличалась от истории голландских и фламандских провинций. Поэтому задачей будущего правителя должно было стать возрождение монархических институтов и создание национального единства среди чуждых рас и интересов. После смерти отца Карл получил растраченное наследство. Все основные мануфактуры в Нидерландах пришли в упадок и даже рыболовецкий флот сократился до нескольких судов в некоторых портах Зюйдер-Зее.
Современники описывали Карла в первые годы его жизни как застенчивого и неразговорчивого мальчика, который боялся один оставаться в комнате. Маргарита с любовью заботилась о детях брата и постаралась дать им хорошее образование. Карлу и его сёстрам прислуживали не менее девяносто трёх человек: кормилицы, гувернантки, воспитатели, врачи, повара, камердинеры, лакеи, управляющие винным погребом. Максимилиан тоже время от времени навещал внуков, которых в письмах к Маргарите называл: «наши дети» или «наши общие дети». Дед подарил Карлу деревянную лошадку, двух игрушечных рыцарей в доспехах, которыми можно было управлять с помощью шнуров, а затем сани в форме корабля с мачтами, канатами и флагами. Зимние виды спорта вообще играли большую роль в светской жизни при дворе Маргариты. Когда Карл уехал в Испанию, то писал:
– Я очень скучаю по вечеринкам на коньках.
В играх, как и большинству детей, ему нравилось быть на стороне победителя. Когда он и его паж играли в сражения между турками и христианами, Карл всегда был христианином, а паж, который командовал вражеским войском, жаловался, что Маргарита заставляла его поддаваться принцу. С помощью игр она старалась воспитать в мальчике мужественность. Её племянник искусно стрелял из лука и получал огромное удовольствие от охоты, что нравилось старому императору Максимилиану.
– Поскольку в противном случае, – писал он, – мальчик не мог бы быть нашим законным внуком.
При дворе устраивали банкеты и охотились, бывали путешествия в большие города – Брюссель, Антверпен и Лувен.
Английский посол оставил описание одного такого посещения Брюсселя в 1512 году, когда снаружи перед воротами дворца горел большой костер по случаю празднования дня Святого Иоанна:
– Принц, его сёстры и молодёжь танцевали.
Французские дипломаты, по словам язвительного англичанина, с кислыми минами наблюдали за маленькими Габсбургами, «вид которых, как я полагаю, для упомянутых посланцев не был ни приятным, ни радостным, потому что, слава Богу, все они были высокие, светловолосые и стройные».
Что касается внешности Карла, то он был хорошо сложён, но из-за бледного лица казался хрупким. Его длинная выступающая нижняя челюсть, столь характерная для семьи Габсбургов, мешала пережёвыванию пищи и затрудняла речь. Однако ясный спокойный взгляд голубых глаз и высокий лоб придавали его лицу приятное и достойное выражение. В Мехелене под присмотром своей тёти Маргариты он воспитывался в соответствии со строгим этикетом бургундского двора.
Как и его отец, Карл любил музыку, и на протяжении всей своей жизни покровительствовал музыкантам. А его сестра Элеонора брала уроки игры на клавикордах и других инструментах у органиста домашней капеллы. Наставником внука императора был назначен француз Уильям де Крой, сеньор де Шевре, а читать и писать его научил Хуан де Верд, которого в 1505 году сменил другой испанец, Луис Вака, который через шесть лет передал свои обязанности Адриану Утрехтскому, декану собора Лувена и будущему папе римскому. Увы, Карл не был прилежным учеником и Адриан с большим трудом вдалбливал в голову своего воспитанника латынь, тщетно ссылаясь на желание императора, чтобы внук скорее начал учить языки. На что Карл отвечал с детской непосредственностью: