– Я предпочитаю, чтобы они говорили при мне, а не за моей спиной.
Затем тётка Карла рассказала обо всех основных действиях своего правления, начиная с того времени, когда император впервые доверил регентство её заботам, и вспомнила свою долгую борьбу с герцогом Гельдернским, которому помогал король Франции, нарушив все договоры и «не боясь ни Бога, ни людей»; и раскрыла ту роль, которую она сыграла в союзе с Англией, а также в Камбрейском договоре, успешно заключённом только после её долгих страданий и хлопот. Она с негодованием отрицала, что была причиной возобновления войны с Гельдерном, ибо всегда стремилась к миру.
– И какова же была награда за всё это служение и самопожертвование? – риторически восклицает Маргарита.
С момента своего назначения регентшей она отдавала всё своё время и средства на службу своему племяннику, потратив более трёх тысяч флоринов из своего собственного дохода. Хотя от неё скрыли дату объявления Карла совершеннолетним, если бы у неё спросили совета, она бы не стала возражать, но её мнения больше не спрашивали, и с помощью клеветнических обвинений пытались навредить ей в отношениях с племянником. Вдобавок, выплата её пенсии была намеренно отложена, хотя каждый дворянин мог рассчитывать на получение причитающегося ему пособия.
– Если больше, – добавляет она, обращаясь к своему племяннику, – то я твоя единственная тётя, и у меня нет другого сына или наследника, кроме тебя, и я не знаю никого, кому твоя честь была бы дороже, чем мне. Вы можете быть уверены, монсеньор, что, когда Вам будет угодно воспользоваться моими услугами и относиться ко мне с разумным уважением, я буду служить Вам хорошо и преданно, не щадя ни себя, ни своего имущества, как я делала до сих пор. Но если Вам угодно прислушаться к тому, что они говорят Вам против меня, и позволить, чтобы со мной обращались так, как сейчас, я бы предпочла удалиться и заняться своими собственными незначительными делами, о чём я уже просила императора через моего секретаря Марникса…
После того, как юный принц выслушал это красноречивое оправдание, он заявил, и канцлер согласился с ним, «что мадам не будет полностью отстранена от всех дел, со многими другими прекрасными словами и обещаниями». На обороте документа, предоставленного Маргаритой, было 150 имен советников, присутствовавших при этом, а в конце – полный отчёт о деньгах, полученных в разное время от провинций, и приложение со списком её собственных сокровищ, которые она истратила во время своего регентства. Мир между Маргаритой и её племянником был вновь восстановлен, и она сопровождала Карла на различных торжествах, посвященных его совершеннолетию.
Следующая выдержка взята из меморандума Маргариты и касается подарков (или взяток), которые она преподнесла разным лицам.
1. Герцогу Юлихскому, который сопровождал её при возвращении из Германии, большой серебряный с позолотой кубок, подаренный ей городом Антверпеном.
2. Контролёру Кале, прибывшему с посольством от короля Англии, полдюжины кубков, два кувшина и две бутыли, все из серебра…
3. Английским послам, прибывшим для переговоров о браке между ней и покойным королем Генрихом VII, и впоследствии отправленным для участия в заключении Камбрейского мира, а именно графу Суррейскому, золотой кубок весом триста фунтов…; Ричарду Вингфилду, второму послу, двадцать ярдов бархата, двадцать ярдов атласа и двадцать ярдов дамаста; третьему послу… двадцать ярдов бархата и двадцать ярдов дамаста, а их герольду – двадцать ярдов дамаста.
4. Монсеньору легату после Камбрейского договора, очень красивый золотой кубок весом почти в шестьсот унций, с крышкой, украшенной крупным жемчугом, образующим пять трилистников по пять жемчужин в каждом, и между каждым трилистником очень красивый рубин… «Короче говоря, этот кубок, увенчанный большим и красивым изумрудом, был оценён более чем в четыре тысячи золотых флоринов». (Кардиналу д'Амбуазу он показался настолько изысканным и красивым, что он счёл своим долгом преподнести его королю Людовику XII).
5. Епископу Парижскому, как духовному лицу, был подарен красивый и богатый «Часослов», который был куплен у Майярде за сумму в четыреста золотых дукатов. Он был украшен золотом, и на обеих крышках красовались два превосходных бриллианта, а на закладке – крупный рубин в прозрачной оправе, который оценивался более чем в тысячу флоринов, и к которому были прикреплены двадцать пять шёлковых шнурков, каждый из которых был отделан жемчужиной.