В промежутках между такого рода приключениями, жизнь на борту плавучего дворца была уменьшенной копией жизни при дворе. Звуки труб приветствовали туманное утро, музыка сопровождала каждую трапезу. Карл, проснувшись, шёл сначала на палубу, чтобы поздороваться с сестрой, где они вместе на свежем воздухе произносили перед распятием утреннюю молитву. В обществе своих друзей они проводили день, читая хроники, играя в шахматы, беседуя и слушая дерзкие шутки шутов Карла. Вечером, при заходе солнца, все собирались на палубе и пели «Аве Мария» и «Приветствую Регина».
Когда они достигли испанских вод, через некоторое время чёрный густой туман накрыл всё так, что рулевые больше не видели курс. За туманом последовал такой ужасный шторм, что волны, высокие как горы, швыряли корабли туда-сюда. На борту все были смертельно больны, а юный король Карл молился на коленях, обещая процессии, посты и подаяния, если Господь укажет ему надёжный проход к его королевству.
Наконец, буря улеглась и через 12 дней после того, как они покинули Влиссинген, они увидели землю. Но они отклонились от курса и, вместо того, чтобы бросить якорь в Бискайе, Карл, который опасался новой перемены погоды, приказал своему кораблю пристать к пустынному берегу Астурии. Лодка доставила маленькое общество на морское побережье, в то время как остальной флот поплыл дальше под парусами в Сантандер.
Вскоре выяснилось, что приключения Карла ещё только начались, потому что жители гор этого дикого берега приняли причаливших за турецких пиратов и хотели разделаться с ними. Только заметив многочисленных дам, они убрали свои кинжалы и пики. Придворная свита наняла мулов и тележки для багажа и после этого Карл, Элеонора и их друзья отправились в путь через суровую страну в направлении Вальядолида, столицы Кастилии. Одни едва избежали смерти, переходя вброд через вздувшиеся горные ручьи, другие поскользнулись, когда они проходили по едва заметным звериным тропам вдоль отвесных склонов. Ледяной дождь и снег полностью промочили их, они заболели от еды и питья, которое они доставали в бедных деревнях. Некоторые умерли от высокой температуры, потому что поблизости не было помощи. Карл тоже заболел, и все общество вынуждено было остановиться в убогой, бедной и заброшенной деревне. Там в вонючих хижинах нельзя было найти ни клочка чистой земли, на который можно было бы поставить кровать короля. В конце концов, в сарае соорудили палатку, покрыли внутренние стены тончайшими обоями и повесили шедевры фламандской живописи. В то время как снаружи бушевал шторм и лил дождь, Карл спал до тех пор, пока не отдохнул и смог продолжить путешествие.
В течение шести недель он путешествовал по дикой горной местности, не заходя ни в один крупный город. Только в последний день октября коннетабль Кастилии встретился с ним, и вскоре знать тоже начала стекаться для приветствия своего государя со всех концов королевства. Но прежде, чем Карл показался своему народу, он навестил свою мать и десятилетнюю сестру Екатерину в Тордесильясе. Посещение это имело как политические, так и личные причины. Кастильцы, земляки Хуаны, всё ещё рассматривали её как свою законную королеву и считали её околдованной, но ни в коей мере не сумасшедшей. И пока она была жива, Карл в действительности мог быть только соправителем.
Самая младшая дочь Филиппа и Хуаны, как известно, родилась уже после смерти отца, и потому была особенно дорога матери, которая стерегла её, как тигрица – Хуана верила, что обожаемый муж разговаривает с ней посредством лепета дочери. Пройти в альков, где спала Екатерина, можно было только через спальню Хуаны, и отобрать её у матери никто не осмеливался. Прислуживали им две женщины, еда была очень простой, обычно хлеб и сыр, да и те оставляли под дверью – Хуана отказывалась есть в чьём-либо присутствии и не разрешала убираться в своей спальне.
За несколько лет до того епископ города Малаги навестил королеву и сообщил, что она стала спокойнее и больше не кричит на служанок:
– Но, за то время пока я был там, она не надевала свежее белье, не причесывалась и не умывалась. Мне сказали, что она спит на полу, ест с тарелки, сидя на полу, и не ходит к мессе.
Кроме того, добавил епископ, она страдает «недержанием мочи».
Когда Карл и Элеонора вместе с несколькими приближёнными, которые знали Хуану вначале её замужества, приблизились к порогу её комнаты, камергер Лаурент Виталь перехватил факел у одного из слуг, чтобы осветить Карлу путь к комнате его матери. Но тот твёрдым движением руки резко отмёл его в сторону:
– Мы не хотим света!
Он и его сестра вошли в комнату и быстро закрыли дверь. Виталь остался снаружи и был вынужден удовлетворить своё любопытство сообщениями из вторых рук, которые исходили от немногих свидетелей. Брат и сестра приблизились к своей матери, которую они не видели много лет – Карл впереди, Элеонора на шаг позади слева, как предписывала субординация. Они трижды поклонились ей, каждый поклон глубже и почтительнее, чем предыдущий, третий до земли. Карл взял руку матери, чтобы поцеловать её, но она быстро отняла её и обняла их обоих.