Через неделю после прибытия в Вальядолид, епископ из Бургоса представил молодому королю двух незнакомцев: мускулистого загорелого моряка и нервного раздражительного астронома. В доказательство своей правоты они привели с собой двух чёрных рабов, а для разъяснения своих планов принесли глобус. Они показали линию на глобусе, которую папа Александр VI начертил в 1493 году, и которой он разделил земной шар точно на две половины. Все неоткрытые земли западнее этой линии должны были принадлежать Испании, а те, которые восточнее неё – Португалии. Моряк, которого звали Магеллан, заявил:
– Острова с пряностями, Ваше Величество, конечно же, отойдут Испании, если к ним можно будет приплыть с запада.
После чего добавил, что король Португалии выпроводил их, после чего они пришли к Карлу, чтобы попросить у него поддержку. Подумав, юный король кивнул:
– Мы готовы оплатить три четверти расходов путешествия.
И в марте 1518 года поставил свою подпись под соответствующим документом: «Я, Король». Карл едва мог дождаться, пока корабли были построены и оснащены. В августе 1519 года пять кораблей Магеллана отплыли из Севильи вниз по реке Гвадалквивир. А три года спустя единственный уцелевший корабль «Виктория» вернулся в порт Севильи. Магеллан остался лежать в чужой земле, на Филиппинах. Лишь крошечный остаток его команды – 18 оставшихся в живых человек, босиком, одетые в белые саваны и с горящими свечами в руках, направились к церкви Санта Мария де ля Виктория, чтобы поблагодарить Бога. С гордостью и радостью Карл написал своей тётке, что один из его кораблей обошёл вокруг земли и привёз ему имбирь, корицу, мускат и сандаловое дерево.
Вскоре ликование кастильцев по поводу прибытия Карла сменили ропот и недовольство:
– Почему все главные государственные посты отданы фламандцам?
Жан ле Соваж, великий канцлер Бургундии, был назначен канцлером Кастилии, а юному племяннику де Шевра было передано архиепископство Толедо, самое богатое церковное владение в Испании.
Кортесы открылись на фоне всеобщего недовольства 2 февраля 1518 года. Депутаты начали с возражений против того, чтобы новый канцлер председательствовал на их первом заседании. После нескольких бурных дебатов присяга на верность была принесена Карлу и его матери совместно, но было решено, что имя Хуаны должно стоять перед именем её сына во всех публичных выступлениях. Ещё было принято решение о щедрой субсидии в размере шестисот тысяч дукатов сроком на три года. Но Карлу предложили немедленно жениться и оставить своего брата в Испании до тех пор, пока не появится прямой наследник престола. На эти просьбы Карл давал уклончивые ответы, но когда его попросили выучить испанский, он ответил, что уже начал изучать этот язык. На самом деле он знал всего несколько слов, и его ответы были чрезвычайно резкими и неуверенными. Присутствовавший при этом итальянский посланник заметил:
– Он мало говорит, не обладает большими способностями и полностью подчиняется своим фламандским губернаторам.
В то же время маркиз Пескара, позже ставший одним из величайших испанских полководцев, сообщил, что за три аудиенции Карл не произнёс и трёх слов. Но молодой король ждал своего часа и вскоре должен был доказать, что он не такой уж пустозвон, каким позволял себе казаться.
Когда Карл стал королём, его министры стремились всячески сгладить враждебное отношение Максимилиана и Маргариты к Франции. Поэтому внук императора поспешил сообщить Франциску I о своём восшествии на престол и тот (завидуя в душе Карлу) отправил ему свои сердечные поздравления, выразив надежду, что их дружба станет ещё теснее. На что Карл восторженно ответил (не без хвастовства):
– Монсеньор, чтобы сохранить ту горячую любовь, которую я питаю к Вам, я хотел, как хороший сын хорошему отцу, сообщить Вам о своём благополучном вступлении на этот престол благодаря нашему Создателю, который управляет всем сущим, вчера, и после торжественной мессы в храме нашего упомянутого Создателя, в сопровождении многих послов, в том числе и Вашего, я был великолепно принят и единодушно признан господином и королём этих моих королевств Кастилии, Леона, Гранады и зависимых от них территорий прелатами, знатью и представителями из упомянутых королевств, с таким великим почтением и доброжелательностью, что… ничего не могло быть лучше…
Но Карлу предстоял долгий путь, и вскоре он, прихватив с собой сестру Элеонору и беременную Жермену, покинул Кастилию и отправился в Сарагосу, столицу Арагона, чтобы присутствовать на кортесах этого королевства. По дороге туда, в апреле 1518 года в городе Аранда, он, по совету своего канцлера, распрощался с Фердинандом со смешанными чувствами. Братья проскакали вместе верхом полмили до развилки. Когда младший брат хотел соскочить с коня, чтобы распрощаться по протоколу, Карл не позволил этого. Они обнялись как равные, оставаясь в седле с непокрытыми головами, и предались на волю Божью. Фердинанд повернул по направлению к морю, к порту Сантандер, а Карл вернулся в город.