Спустя девять дней делегация под предводительством графа Фридриха фон Пфальца (бывшего возлюбленного Элеоноры) передала Карлу сообщение о его избрании императором в Молино дель Рей, где он укрылся от чумы. 20 января 1520 года Карл покинул Барселону и, не обращая внимания на ропот своих испанских подданных, проследовал через Бургос, Вальядолид и Галисию в порт Корунью. В последующие годы он выучился очень хорошо говорить по-кастильски, удалил всех иноземных советников и сделался в глазах подданных настоящим испанцем.
В длинном письме, написанном 22 февраля, Карл тепло поблагодарил Маргариту за все хлопоты, которые она взяла на себя в связи с его избранием:
– Мадам, моя добрая тётя и дорогой друг, мы получили Ваши письма от восьмого и одиннадцатого числа этого месяца, вместе взятые, а также несколько копий писем, которые были присланы Вам из Германии, Англии и других стран, которые подтверждают Вашу величайшую тщательность, долг и усердие, проявленные Вами. Прошу Вас и дальше проявлять настойчивость в своих добрых начинаниях…
Позже в знак признательности он подарил Маргарите Мехелен со всей округой и сумму в двести тысяч золотых флоринов (акт был подписан 18 сентября 1520 года уже в Брюсселе). Однако в течение всей своей жизни Карл так и не смог полностью расплатиться с Фуггерами. Даже тогда, когда испанские корабли приплыли из Нового Света, доверху гружёные сокровищами. Маркграф Бранденбургский тоже ничего не получил от императора за свой голос, хотя ещё в течение нескольких лет требовал руку Екатерины Австрийской как часть своего вознаграждения.
Карл отплыл в конце мая и взял прямой курс на Англию, намереваясь нанести визит Генриху VIII и своей тётке, королеве Екатерине. В течение некоторого времени тайно велись переговоры между кардиналом Вулси, английским министром, и испанским двором, и этот визит не был таким неожиданным, как казалось. Из письма же, написанного послами Карла из Лондона 19 марта, известно, что король Генрих, узнав об избрании своего племянника императором, послал за ними в Гринвич накануне, то есть в воскресенье, после мессы отвёл их в сторону, и, в присутствии кардинала Вулси и королевы Екатерины, сказал им:
– Я очень рад, что всё обернулось так…
На самом деле, Генрих VIII, сам мечтавший стать императором, был не так уж рад. Поэтому Карл надеялся при личной встрече умиротворить дядю, дабы тот из мести не заключил против него союз с Францией. Его опасения были вполне оправданы: по словам послов, уже обращаясь к супруге, английский король многозначительно добавил:
– Мы надеемся увидеться с императором, нашим братом и Вашим племянником, до встречи с нашим другим братом во Франции.
Ещё Генрих сказал, что написал французскому королю, дабы тот отложил встречу с ним на более поздний срок. Он надеялся получить благоприятный ответ, поскольку считал маловероятным, что Франциск слышал о предполагаемом визите императора в Англию, ибо, когда «он узнает об этом, ему это не понравится, и по этой причине всё должно храниться в тайне».
– Затем королева возвела очи к небу, – продолжал посланник Карла, – и вознесла хвалу Богу за надежду, которую она питала на исполнение своего самого заветного желания видеть Ваше Величество, и смиренно поблагодарила своего господина короля, сделав ему очень низкий реверанс, и упомянутый господин король снял свою шапку и сказал ей: «Мы со своей стороны сделаем всё, что в наших силах».
Ближе к концу мая Генрих в Кентербери получил известие о том, что императорский флот был замечен у Плимута и направляется вверх по Ла-Маншу. Вулси сразу же отправили поприветствовать Карла латинской речью и пригласить его высадиться на берег. Окружённый своей свитой, император высадился в Дувре 26 мая и был препровождён в замок, куда ранним утром следующего дня прибыл Генрих и тоже тепло приветствовал своего племянника. Среди ликующей толпы, которая удивлялась простоте одежды императора, два монарха вместе отправились в Кентербери, где королева Екатерина с нетерпением ожидала сына своей сестры. Рядом с ней стояли её маленькая дочь Мария Тюдор, светловолосая девочка четырёх лет, с большими карими глазами, и старшая Мария Тюдор, прекрасная герцогиня Саффолк, бывшая королева Франции. Карла же повсюду сопровождала Жермена де Фуа. Но это не удивляло англичан, потому что, во-первых, она была вдовствующей королевой, а, во-вторых, не вызывала подозрений, потому что считалась «толстой». На самом деле придворный шут Карла даже однажды заметил по поводу землетрясения в Гранаде:
– Это не землетрясение, это Жермена упала с кровати.