– Наши солдаты, поняв, что папа нарушил договора, заключённые с нами, были полны решимости идти на Рим, несмотря на своих генералов. Хотя эксцессы и жестокость разъярённых солдат были не так велики, как то хотели представить наши враги, мы всё ещё очень сожалеем о случившемся и можем заверить вас, что, узнав об неуважение своих войск к Апостольскому Престолу… мы, конечно, предпочли бы быть побеждёнными, чем побеждать самим в сложившихся обстоятельствах.
Можно также представить, с каким ужасом Маргарита восприняла известие из Рима и как, должно быть, обливалось кровью её сострадательное сердце, когда она слышала ужасные рассказы об убийствах, грабежах и святотатствах, которые были совершены в священном городе.
30 мая император написал Мендосе, своему послу в Англии, насчёт обороны Нидерландов:
–…Вы напишете мадам (Маргарите) от нашего имени, что, никоим образом не проявляя недоверия к англичанам, она может по собственному желанию немедленно обеспечить оборону границ как на море, так и на суше, во Фландрии, а также в Голландии и Зеландии… Если мадам потребуется наша помощь для защиты наших владений в этих краях, Вы скажете ей от нашего имени, что мы сделаем всё возможное, чтобы предоставить ей деньги и войска на случай чрезвычайной ситуации, и что она должна как можно скорее проинформировать нас о военных приготовлениях, которые она намерена предпринять…
В это время Маргарита имела некоторые проблемы с тем, чтобы держать под контролем Карла, герцога Гельдерна. Она смогла заставить его подписать мирный договор в Горинхеме в 1528 году, но до конца своего правления эту проблему не решила.
Примерно в это время до Карла дошли новости от его посла в Англии о разладе между королевой Екатериной и королём Генрихом, который влюбился во фрейлину королевы Анну Болейн, одно время воспитывавшуюся при дворе Маргариты в Мехелене. 13 июля Мендоса доносил из Лондона:
– Король и его министры пытались расторгнуть брак между ним и королевой, утверждая, что папа римский не должен был разрешать королеве выходить замуж за двух братьев, как она это сделала…
– Ваше Величество может мне поверить, – продолжал посол, – что здесь полно противников развода королевы, не только из-за неё самой, но и потому, что её дочь, принцесса, была бы объявлена незаконнорожденной, и если бы шесть или семь тысяч человек высадились на побережье Корнуолла, чтобы поддержать дело матери и дочери, сорок тысяч англичан немедленно присоединились бы к ним.
Как племянник Екатерины Арагонской, Карл всеми силами препятствовал разводу Генриха VIII. Это благодаря ему «anabolena» в испанском языке стало синоним стервы. Тем не менее, из-за вечного отсутствия денег, всё, на что он был пока способен – это на сочувствие Екатерине:
– Мадам и моя тётя, я прекрасно понял устное послание, переданное от Вас относительно дела (о разводе), и причину, по которой Вы отправили его ко мне. Вы вполне можете себе представить, какую боль причинило мне это известие и как сильно я сочувствовал Вам. Я не могу выразить это иначе, как заверив Вас, что, если бы речь шла о моей собственной матери, я не испытывал бы большего горя, чем в Вашем случае, ибо любовь и привязанность, которые я испытываю к Вашей Светлости, безусловно, того же рода. Я немедленно приступил к принятию необходимых мер для исправления положения, и Вы можете быть уверены, что с моей стороны не будет упущено ничего, чтобы помочь Вам в Вашей нынешней беде.
В начале сентября Маргарита отправила курьера к испанскому двору, чтобы сообщить о рождении сына и наследника у Фердинанда. Карл сразу же отправил поздравительное письмо своему брату:
– Мы больше радовались рождению Вашего сына и наследника, чем при рождении нашего собственного сына.
Хотя после нескольких месяцев заточения в замке Святого Ангела папа, в конце концов, пришёл к соглашению с императором, война в Италии всё ещё продолжалась, и со всех сторон поступало множество взаимных обвинений. Франция и Англия объединились против Испании, и торговля с Нидерландами застопорилась. Тем временем Франциск рассматривал возможность женитьбы на Марии Тюдор, дочери короля Генриха VIII. Элеонора же была настолько потрясена этой новостью, что на время удалилась в монастырь.