– Из-за огромного, совершенного и всецелого доверия, которое мы питаем к нашей упомянутой госпоже и тёте, а также к её опыту и благоразумию, которые были проявлены в осуществлении, заключении и совершенствовании упомянутого мира, достигнутого в Камбре, мы этой дарственной учредили и сделали нашу тётю нашим генеральным и особым доверенным лицом.
Но Маргарита прожила недостаточно долго, чтобы провести эти переговоры, которые достойно увенчали бы её политическую карьеру. Как бы то ни было, Камбрейский мир был её последним великим дипломатическим триумфом, но она прожила ровно столько, чтобы увидеть, как её племянник Карл достиг зенита своего могущества и получил из рук папы двойную корону Ломбардии и Империи – честь, которой не удостоился его дед Максимилиан.
Глава 13
Конец миссии
Перед отъездом Карла из Испании в Италию он заключил отдельный договор с папой в Барселоне, условия которого были более выгодны Святому Престолу, чем этого можно было ожидать, учитывая недавние успехи императора. Но Карлу хотелось искупить оскорбления и бесчинства, совершённые во время осады Рима, и, если возможно, заставить Климента VII выступить против развода своей тётки Екатерины. Среди прочего император обещал вернуть всю собственность, принадлежащую папскому государству, восстановить власть дома Медичи во Флоренции и выдать свою внебрачную дочь Маргариту замуж за Алессандро Медичи, родственника папы (или даже, как поговаривали, его бастарда), позволив Клименту решать судьбу Милана. Взамен тот должен был даровать императору инвеституру Неаполя, отпустить грехи всем, кто был замешан в разграблении Рима, и разрешить Карлу и его брату взимать четвертую часть церковных доходов по всем их владениям.
2 октября 1529 года Маргарита написала длинное письмо императору из Брюсселя, в котором прямо выразила своё мнение о Барселонском договоре и его вероятных результатах:
– Я не утверждаю, что союз с папой не является хорошей и желательной вещью; но Ваше Величество должны иметь в виду характер Его Святейшества, его непостоянство. Признаю, что его характер сильно изменился, если он не попытается сейчас, как он сделал в прошлый раз, изгнать Вас из Италии после того, как получит всё, что хотел… Что касается Милана, то моё мнение таково, что, учитывая понесённые до сих пор расходы, Вашему Величеству следует во что бы то ни стало постараться остаться его хозяином, передав его Вашему сыну…
Далее Маргарита переходит к теме борьбы с турками:
– Ваше Величество могли бы отбыть в Германию во главе всех Ваших войск, оставив в Италии только те, которые необходимы для обороны Милана и Неаполя. Тогда Вы смогли бы не только помочь своему брату дать отпор туркам, но и укрепить нашу веру, что может быть гораздо большей честью и заслугой, чем терять своё драгоценное время на восстановление нескольких городов в Италии…
Наконец, настал долгожданный день, когда Карл, после триумфального шествия по Италии, 5 ноября вступил в Болонью для своей коронации, во главе двадцати тысяч солдат-ветеранов, и в знак своего смирения, как послушный сын Церкви, опустился на колени, чтобы поцеловать ноги тому самому папе, которого он совсем недавно держал в плену. В день святого Петра, 22 февраля 1530 года, он получил железную корону Ломбардии, а два дня спустя (в день святого Матфея), в тридцатую годовщину своего рождения, был коронован Климентом VII в соборе Святого Петра. Во время грандиозной процессии Антонио да Лейву, героя Павии, страдавшего от подагры, по приказу императора несли в кресле рядом с Андреа Дориа, генуэзским полководцем, перед архиепископами и епископами, а его лошадь вели двое дворян. За ними шли солдаты-ветераны испанской армии. Следующими были кардиналы в своих больших шляпах. Затем – некоторые из главных вельмож императора во главе отряда из четырёхсот или пятисот дворян. К ним присоединились полторы тысячи лёгкой кавалерии и латников, все в шлемах. Три тысячи пеших воинов, испанцев, итальянцев и ландскнехтов, составляли арьергард.
– Это, – свидетельствует Брантом, – было шествие, достойное великого императора, достаточное, чтобы заставить содрогнуться землю, а также само небо.
Далее он рассказывает, что император, приблизившись к папе, опустился на колени, поцеловал его ноги, а затем, поднявшись, поцеловал его руку. Святой отец, со своей стороны, поцеловал императора в щёку. После чего император снова оказался на коленях, но Климент милостивым жестом попросил его подняться. Затем один из слуг достал из кармана императорской мантии золотую монету и вложил её в руку Карла, а тот преподнёс её папе как представителю церковной власти, и обратился к нему с такими словами: