– Милорд, я не понимаю вас. Наша армия полностью уничтожена, армия людей слаба, они падут не позднее как сегодня, другой силы, способной притормозить Валайбойфра, нет… Милорд, это еще не поражение?
– Нет! Нами проиграна битва, но не война! Валайбойфру никогда не победить нарушением устоев, его войска обречены!
– Но как, милорд! Какая еще сила может его остановить!
– Та, что получила картбланаш, свободу маневра! Та, с которой идиотский поступок Валайбойфра снял оковы, и мне жалко это ничтожное существо! Мы потеряли лишь войско, он же потеряет нечто, намного большее! Ты не понимаешь? Я вижу, ты ничего не понимаешь – ты глуп! А ведь ты знаешь все! Ты мог бы и сам догадаться, какая сила теперь вступит в игру! Не на стороне Валайбойфра!
– Милорд, я… Милорд, но не может быть она! Это невозможно… Она же…
– Да!
– Милорд, я сочувствую Валайбойфру. Это действительно страшно. Милорд, мое почтение…
Владыка Царства Мертвых… Да какого царства мертвых! Тут, в Аду, уже не прикрытого от остального мира непроницаемой астральной границей, не встретить ни одной души. Они, подданные Валайбойфра, ушли отсюда в другие земли, где было много живых людей и их теплых душ, чтоб сеять туда мороз и разрушение. Теперь это был просто Ад, огромная страна пепла и праха, не знающая, что такое жизнь.
Единственной «живой душой» тут был сам владыка. Вокруг не было ни одного слуги, ни одного раба – они все сейчас были далеко, там, на поле брани, уничтожая последнее сопротивление людей. Смертные были лишены каких-либо шансов, Валайбойфр знал, что его игра была бесчестной, но победа стоит любых жертв, и бурлящие в черепе мысли можно было бы назвать радостью. Не будь это мысли самого дьявола.
Но что-то тревожило Владыку Ада. Он не видел изъянов в своем плане, все было проделано идеально, но все же, какая-то мелочь, которая вроде бы и была ему известна, но осталась неучтена… Что-то крутилось на самых задворках памяти падшего ангела…
Хоть на сотни километров вокруг не могло быть никого и ничего, раздумья Валайбойфра потревожили.
– Ах ты негодник такой! Ты очень, очень нехорошо поступил, я уже давно терпела твои проказы, но знаешь, даже у тетушки Алисы есть предел ее ангельского терпения! Валайбойфр, ты поступил как дрянной мальчишка, и ты должен понести за это суровое наказание! Пожалуй, тебя будет даже мало лишить всех сладостей за то, что ты вздумал с самим миропорядком играть, и в угол тебя будет мало просто поставить! Мальчики должны учиться отвечать за свои скверные поступки!
Сказав это, тетушка Алиса строго погрозила Владыке Ада пальцем и исчезла так же, как и появилась до этого. И только тут до Валайбойфра дошло, что когда начинаешь игру со смертью – надо быть готовым к тому, что СМЕРТЬ получит право на ответный ход. Впервые за эпохи падший ангел испугался, и имел полное на это право.
В совете, как всегда, стоял белый шум. Все шушукались друг с другом, делая вид, что обсуждают важные стратегические вопросы, а на самом деле ожидая, что же решу я. Впрочем, мне такая, спокойная, обстановка нравилась, тишина держит в напряжении, такова особенность нас, привыкших к шуму большого города. Шум же создает привычную обстановку, я и дома работал всегда под звуки проезжающих под окнами машин, мне так удобнее. А может, кстати, это не заслуга города, а еще идет от дальних предков, которые инстинктивно тишину в первобытном лесу идентифицировали с опасностью. Не знаю точно. Мне в совете работалось хорошо, и только по этой причине я его до сих пор и не разогнал. Не мешают – пусть себе сидят, люди взрослые, пеленки им менять не надо, кушать не просят, в туалет сами ходят.
Но на этот раз общую «тишину» нарушил хорошо знакомый мне голос.
– Ой, мальчики, как вы тут? Чайку не хотите? Вы такие уставшие, эти ваши игры до добра не доведут! Вы сидите, сидите, я к вам привела еще одного мальчика, примите его в свою игру? Он хороший, послушный мальчик, вам будет с ним интересно поиграть! Вы тут познакомьтесь пока, а я сбегаю к себе, тетушка Алиса вчера для послушных мальчиков такие вкусные пирожные испекла, пальчики оближете! Вы пообщайтесь, а я их вам с чайком минут через десять принесу…
«Мальчик», которого привела тетушка Алиса, зашел в палатку совета и аристократически поклонился, неведомым образом определив, что главный тут именно я. Действительно, хороший мальчик. Хоть я бы с таким на узкой горной тропе не рискнул бы встретиться. Есть шанс, что в пропасть полечу я. Все же высший маг-вампир, в доспехах, по сравнению с которыми мифрил Толкиена детская игрушка, с мечом, наделенным собственной аурой, это далеко не тот, с кем очень приятно выяснять отношения.
– Господа, – приятным баритоном начал он, – Позвольте представиться – Аленаж. Я не имею принятых у вас титулов, но если вам угодно – можете называть меня повелителем Дальней Страны, это понятие наиболее близко, хоть и не отражает сути моего истинного положения на родине.
– Очень приятно, Аленаж, а я Михаил. Титула тоже нет, да мне они и не особо нужны.
– Я рад познакомиться с тобой, Михаил. Алиса мне много о тебе рассказала, и потому я позволю обратиться к тебе с предложением. Позволено ли будет нашему войску присоединиться к вашим доблестным силам, дабы разделить честь победы над врагом, что недостоин чести топтать своими копытами смертные земли?
– Конечно! – обрадовался я «чуду», которое таки случилось, – Когда вы сможете прибыть? У нас сейчас положение не очень, и мы будем рады любой помощи…
– Мы можем нанести удар в любую минуту, – заверил меня Аленаж.
– Что же, тогда можете считать, что любая минута – это сейчас!
– Я благодарю тебя за честь, Михаил, присоединиться к вашей священной войне против сил дьявола!
Речь повелителя вампиров оборвали бьющие полдень часы, с последним боем которых в спину адской армии ударили вампиры, а в палатку совета зашла тетушка Алиса с большим подносом. На ней стояло много стаканчиков с чаем и большая тарелка, доверху забитая заварными вафельными пирожными.
Пока ситуация на поле брани выравнивалась, пока расходились слухи, что «нам на помощь пришел супер-пупер сильный союзник, и сейчас мы всех чертей по стенке размажем», правитель Дальней Страны давал мне отчет. Нет, конечно, я не собирался возражать против его помощи, но такой порядок. Когда ко мне приходят и протягивают палочку-выручалочку, я предпочитаю, ухватившись, все же уточнить, что от меня за помощь потребуют.