Эло, поняв, что я задумала, замер. Мои покои находились на пятом этаже, а учитывая страстную и неизбывную любовь местных зодчих к высоченным потолкам, то по стандартам моего мира этаж был седьмой-восьмой, а то и девятый. Под окном рассп4лался миленький газончик с аккуратно подстриженной травой. Конечно, мощеная площадь была бы предпочтительнее — тогда убьюсь наверняка, но и падение на газон с такой высоты просто не сможет пройти бесследно.
— Ну так как, ты отойдешь от двери или мне выходить в окно?
Честно говоря, я была уверена, что придется все-таки отступать менее традиционным и более травмоопасным способом (я была так унижена, что думала о самоубийстве без всякого трагизма, скорее, с легким философским равнодушием), но побледневший Эло, двигаясь как сомнамбула, медленно отошел от дверей. Я перевела дух и соскочила с подоконника в комнату. Это было моей основной ошибкой. Эльф с места, как кошка, легко прыгнул на меня, повалил на поли прижал к ковру. Ах ты ж… Такой дикой ярости я не испытывала, кажется, еще никогда в жизни. По-настоящему взбешенная женщина страшнее атомной войны! Кто сказал, что эльфы намного сильнее и стремительнее людей?! да я сейчас, специально для того, чтобы доказать, что это не так, голыми руками просто-напросто разорву принца на части!
Под аккомпанемент жутких воплей мы с Эло покатились по ковру — он просто силился ограничить мою двигательную активность, стараясь не повредить ценный генератор — резонатор, а я, не имея возможности забросить руку назад и выхватить Тэрриэт, просто и безыскусно пыталась придушить его. Причем к тому времени, когда на дикое вокальное сопровождение нашей милой, можно сказать, внутрисемейной разборки сбежалась охрана, акт насильственного перекрывания кислорода для достижения летального исхода мне почти удался, так что подоспевшие эльфы о-пащI4ли своего принца полузадохшимся, с помутневшими от недостатка воздуха глазами.
Без ложной скромности могу сказать, что я втот день определенно была в ударе. Прежде чем охрана смогла повязать меня, я ногтями оставила автографы на лицах четырех эльфов, одного пнула в пах так, что он из строявыбыл надолго, еще у троих здорово проредила серебристые шевелюры, а держали они меня вчетвером, причем я мстительно пыталась доплюнуть до принца, громко и с наслаждением высказывая все, что думаю о нем, его отце, магах, Городе-под-Кленами и всей эльфийской расе. Охранники старательно отводили глаза и делали вид, что ничего не видят и не слышат. Эло с трудом отходил в уголке. Насмерть перепуганная Торинэлль, вбежавшая в комнату вместе со стражей, обмахивала платочком то его, то меня, явно не зная, к кому кидаться и оказывать первую помощь — посиневшему от недостатка кислорода эльфу или красной от ярости мне, в бешенстве не оставляющей попыток дотянуться до своего дражайшего женишка и сделать себя вдовой. В конце концов она, как законопослушная подданная своего монарха, бросилась к принцу и, приведя его в более-менее приличное состояние, со страхом повернулась ко мне. Нос этой стороны ей опасность не грозила — я к тому времени уже выбесилась и обессилено обвисла на руках охраны, мечтая провалиться сквозь землю, только бы не видеть и не разгребать последствий этого безобразия.
Эло, очухавшийся и более-менее бодрый, решительно взял командование на себя: велел охранникам усадить меня на диван и осторожно, по одному, отпускать руки. Я невольно ухмыльнулась — это ж как надо напугать сильных, самоуверенных эльфов, чтобы они, держа меня вчетвером, косились с ужасом и не спешили выполнять приказ принца, опасаясь, что я опять затею драку! Видимо, в моих глазах плясали все огни преисподней — один из эльфов, взглянув мне в лицо, испуганно отшатнулся и не сумел сдержать нервное передергивание плечами. Воистину, ни в одном мире нет ничего страшнее и опаснее женщины, доведенной до белого каления! до эльфов эта простая истина, похоже, медленно, но верно дошла, потому что они, обеспокоено поглядывая на меня, не торопились отпускать мою социально опасную особу и старались приподнять ее над полом повыше, дабы я не почувствовала под собой точку опоры и не начала вновь пинаться и ругаться. Я, без стеснения повиснув всей своей массой на руках стражи, усмехнулась еще откровеннее. Всерьез озверевшая я — это, что называется, хавайся у бульбу и молись, чтобы пронесло. Приняв ехидную и самодовольную улыбку за выражение искренней вины и раскаяния, эльфы аккуратно ссадили меня на диван и, видя полную покладистость и спокойствие, рискнули разжать руки, намертво сцепленные на разных частях моего тела. Я с признательностью вздохнула и принялась растирать ноги. Однако лапищи же у них — за те десять минут, что меня продержали на весу, руки и ноги затекли, а потом еще наверняка синяки проявятся. Торинэлль устремилась на помощь, бросая на меня виноватые и смущенные взгляды (как потом выяснилось, стражу позвала именно она, выскочившая из комнаты, но не ушедшая далеко и очень встревоженная дикими воплями и звуками глухих ударов, понесшимися из моей гостиной). Эло благоразумно пристроился подальше от меня, невольно потирая шею. Кажется, гематомами щеголять придется не только мне…
— Ну что, может, поговорим? — осторожно пустил пробный шар Эло.
— Говори! — Я пожала плечами и невольно поморщилась от боли. Видимо, при падении или перекатывании по полу моя спина познакомилась с ним намного ближе, чем хотелось бы.
Принц нервно взглянул на охранников, потом — на по-прежнему суетящуюся вокруг меня Торинэлль. Я поняла и засмеялась:
— Не бойся! думаю, всех присутствующих можно вежливо попросить на выход.
Присутствующие не поняли. Пришлось построже повторить:
— На выход!
Столь откровенный посыл они проигнорировать не смогли и, недоверчиво поглядывал на нас с Эло, послушно потянулись к дверям. Торинэлль уходила последней, я успела шепотом поблагодарить ее и попросить не отходить далеко от моих покоев — мало ли как разговор повернется, если что, я покричу.
Эло откинулся на спинку кресла и демонстративно затряс разодранным в лоскуты рукавом, через который виднелись какие-то странные царапины на коже.
— А это еще что такое? — вслух удивилась я. И впрямь, похоже, там поработали зубы, но я-то на все сто уверена, что эльфий камзол в рот не тянула.
— Это твоя псина постаралась, — любезно пояснил Эло, закатывая рукав и аккуратно промокал особенно глубокую царапину платком.
— Шэр, мой маленький, ты что, укусил Эло? Да, как будто, не раз… — до глубины души поразилась я.
Щенок, вспрыгнувший на диван рядом со мной, покаянно вздохнул.
— Какой же ты отважный, бросился меня защищать… Спасибо, конечно! Но, знаешь, впредь не тяни в рот все что ни попадя, мало ли где этот эльф валялся…
— И ты еще хвалишь его?! — возмутился Эло, по-прежнему вздымая прокушенный рукав над головой, как знамя пролетариата.
— А что мне еще делать?! — хмыкнула я, поглаживая Шэра. — Не самой же тебя грызть, хотя, видит бог, очень хочется. Так ты дашь мне спокойно уйти или объявим второй раунд партерной борьбы?
— Объясни хотя бы, отчего ты так взъелась?
— Эло, не корчи из себя придурка. Ты прекрасно понимаешь отчего. Я бы смирялась с ролью невесты и даже любовницы. Но резонатором я быть отказываюсь!
— Одно другому не помеха! — нахально объявил Эло, чем едва не спровоцировал у меня еще один яростный припадок.
— Слушай, ты, урод…
— Чего?! — Голос эльфа взлетел до трагических высот, похоже, за всю его немалую жизнь Эло еще ни разу не обзывали уродом. — Как ты сказала?!
— Как есть, так и сказала! Могу еще раз повторить! — нагло улыбнулась я, поняв, что наконец-то смогла задеть и пронять его как следует. Так тебе и надо, гадовец!
Выбран из богатого арсенала своих ухмылочек самую мерзкую и поганую, я надела ее налицо и откровенно издевательски хмыкнула в сторону эльфа, демонстрируя полнейшую готовность обхамить его как-нибудь еще.
— Ну ты… — Нелюдь задыхался, казалось, еще секунда, и он набросится на меня.
Что ж, сам виноват, кто к нам с мечом, того мы кирпичом!