Музыка сделалась тревожней, и я снова начала кружиться, наращивая темп. В какой-то момент слетела заколка, потом вторая, и волосы рассыпались по плечам, но останавливаться было нельзя. И так было ясно, что по завершении танца я свалюсь с непривычки, ведь прошло больше двух лет с момента последней моей практики, да и бальное платье сильно мешало отпускать тело в свободном волшебстве.
Но вот музыка упала к самому полу, затихая, и я замерла вместе с ней, пытаясь не дышать так тяжело и одновременно не рухнуть. Аплодисменты хлынули стремительно и громко, болью отдаваясь в ушах, и ко мне устремилась Клара, однако её опередил Вэйл.
— Браво! — громко сказал король. — Вы нас всех поразили, Тэа!
— Благодарю вас, — отозвалась я, едва различая его лицо средь тёмных кругов. — Позвольте теперь немного остудить магию, Ваше Величество…
Рука Вэйла уже лежала у меня на талии, и держал он крепко. Тэрран кивнул, мы двинулись к балконам, провожаемые одобрительными восклицаниями, но мне было не до ответной благодарности. Я, конечно, перестаралась, и теперь чувствовала не только слабость, но и тошноту. Хорошо хоть, ноги сами шли, хотя и болели, да ещё и в чулках я, кажется, протёрла дыру…
Однако, на свежем воздухе стало немного легче, тем более что Вэйл усадил меня на лавку. Несмотря на дурное самочувствие, я думала лишь о том, понравилось ли ему, но отвернулась, кладя голову на сложенные ладони. Разговор затевать не хотелось, но мужчина уже сам спросил:
— Голова кружится?
— А ты как думаешь? — пробурчала я. — Я была к этому не готова!
— Ты могла отказаться.
— Да неужели? Так и сказать королю, что не хочу? Это тебе всё позволено, Вэйл. Я тут гость, и вынуждена блюсти все, будь они неладны, приличия…
— Ты их уже не соблюдаешь, Тэа. Никто ещё не был таким свободным и красивым на балу. — Он склонился ко мне, задевая дыханием плечо. — Твои волосы, и руки, и трудное дыхание… Это было незабываемо. Ты ни словом не обмолвилась, что можешь так.
Я вдруг рассердилась на него ужасно.
— Полчаса назад ты назвал меня неуклюжей, вот и иди, отыщи себе ловкую и умелую! Нечего теперь нежность изображать!
В голосе звучали слёзы, и небо как будто отозвалось слабыми каплями. Я услышала, как зашуршала одежда, и через минуту ощутила своих плечах сюртук Вэйла.
— Прости, — вдруг тихо сказал он. — Моё непостоянство никак не связано с тобой, волнушка.
Истощённая напряжением, я не выдержала и повернулась к мужчине, чтобы обнять его за шею и расплакаться. И то, как Вэйл обхватил меня в ответ, как он согревал меня, было доказательством его неравнодушия.
— Нас увидят… — всхлипнула я. — И все будут надо мной смеяться.
— Никто над тобой смеяться не будет, девочка. И Тэрран больше не попросит делать то, к чему ты не готова.
— Прости, меня мутит, — выговорила я, и Вэйл протянул на ладони какую-то крошечную конфетку.
— Пососи, и станет легче.
Я послушно взяла в рот сладковатый леденец, и дурнота через минуту отступила. Правда, на смену ей пришла слабость, и ноги ощутимо дрожали.
— Хочешь, я отнесу тебя в твои покои? — тихо предложил мужчина, и я кивнула.
— Только если не придётся идти через зал.
— Я знаю обходной путь. — Он поднял меня на руки и поцеловал в лоб. — Ни о чём не беспокойся, я о тебе позабочусь.
Мои покои запирались на ключ, и я одной рукой вытянула его из сумочки. Вэйл занёс меня в гостиную, и тотчас направился к спальне, на пороге которой ловко скинул свою обувь. Усадил меня на край постели, и опустился на колени, заглядывая в глаза.
— Мои туфли остались на балу, — сказала я с растерянной улыбкой.
— Ну, вот и пусть там за тебя пляшут, — сказал волк, и я едва удержалась, чтобы не погладить его по щеке. — Ты всегда оставляешь окна открытыми?
— Мне нравится, когда свежо. В нашей с мамой избушке почти всегда было прохладно. Сюда ведь никто не сможет залезть.
— Только если чайка нанесёт тебе визит.
— Было, — кивнула я. — Иногда они просто смотрят, а иногда дерутся на балконе. Вообще-то, мне нравится дворец, но именно ночной. А ещё я по звёздам тоскую.
— Бури скоро угомонятся, — отозвался он, и вдруг коснулся моей ноги, мягко сжимая щиколотку. — Болят ножки?
— Немного гудят, — прошептала я. — С непривычки. Платье неподходящее для танца. Тугое и тяжёлое…
— Но ты в нём действительно похожа на прекрасный цветок, Тэа. Тоненькая, изящная, приятно пахнущая. Позволь, я помогу тебе расслабиться после всех волнений.
— Как? — ещё тише отозвалась я, но он уже стягивал с правой ноги чулок.
Видя, что я не сопротивляюсь, стянул второй, и принялся медленно мять мои ноющие икры, поглаживать колени и верхнюю часть бёдер. Конечно, подол платья при этом оказался приподнят, однако у меня не было ни сил, ни желания эти ласки прерывать. Я наслаждалась, едва дыша, и знала, что Вэйлу нравится моя податливость и дрожащее волнение. Порой руки его поднимались ещё чуть ваше, и тогда я замирала, неотрывно глядя мужчине в глаза. Когда он сделал так уже в десятый раз, терпению моему пришёл конец. Поборов смущение, я потянулась к мужчине, и Вэйл сразу понял, чего хочу.
В стороне упал кринолин, который мешал нам обниматься. Поначалу мужчина целовал меня, усадив к себе на колени, и продолжая гладить мои ноги. Ладони были горячие и чуткие, но губы — горячей во стократ. Неспешные, глубокие и чувственные поцелуи сводили с ума, и я помнить не помнила о бале, короле и его возможном недовольстве. Мне нужен был только Вэйл без страха быть осуждённой за такое легкомыслие.
И вот мы уже лежим на постели, и он навис надо мной, подобно чёрной скале. Оба одеты, не считая моих чулок и его сюртука, но мне до внутренней боли хочется увидеть Вэйла обнажённым.
— Можно?
Я коснулась серебряной пуговицы на его сорочке.
— Ты хочешь меня раздеть? — приподнял брови мужчина.
— Только верхние пуговицы расстегну.
Он кивнул, и, пока я справлялась, гладил меня по щеке тыльной стороной ладони. Наконец мне удалось коснуться его груди, и пальцы как будто о крошечные молнии обожглись. А когда Вэйл поцеловал меня снова, я так и оставила руку возле его сердца, которое стучало волнующей музыкой.
Теперь ноги у меня не болели — вся боль ушла в глубину живота, и усиливалась, когда волк крепче прижимался ко мне.
— Боже, что мы делаем… — пробормотала я, но не успела набраться разумности, как мужчинка положил ладонь на внутреннюю сторону моего бедра, как раз туда, где ветвилась молния. Провёл пальцами щекотно, усмехнулся, когда я вздрогнула, и прижался бёдрами крепче. Теперь я чувствовала почти весь его жар и силу. Дрожала, кусала губы, пока он целовал мою шею, и ключицы, и верхнюю часть груди, что была видна благодаря глубокому декольте. Сорочка его уже была распахнута, и я беспрепятственно изучала грудь и спину мужчины, то прижимая его к себе, то пытаясь сдержать, когда он целовал меня так крепко, что кружилась голова. Сильные прикосновения языка сводили с ума, вкус страсти отдавал мощной пульсацией, словно внутри оживала буря. Я не знала, как бороться с этим ощущением, да и стоило ли? Спустя ещё минуту напряжение стало нестерпимым, и хотелось плакать, побеждая его или сдаваясь ему. Я облегчённо выдохнула, когда рука Вэйла стала подниматься выше, и, наконец, остановилась между моих бёдер.
У него были такие ласковые и умелые пальцы! Ни направлять, ни помогать ему было не нужно, Вэйл точно знал, в каких прикосновениях я нуждалась. Стань они слишком сильными — и было бы неприятно, но мужчина не торопился. Снова и снова одни и те же движения, внимая которым, я познавала удовольствие. Спустя минуту двигаться уже не хотелось — я замерла, крепко держась за сорочку Вэйла, и слыша возле уха его прерывистое дыхание. Он ничего мне не говорил, да это было и не нужно. Про себя я повторяла только одно: продолжай! и готова была умолять, если он внезапно остановиться.