Я выхватила тарелку из его руки и со всей дури швырнула её о стену.
— Волнушка… — выдохнул он и сгрёб меня в охапку.
Взвыв, я рванулась на свободу, но он не отпустил. Вэйл принялся гладить меня по голове и баюкать, а я шмыгала носом, и била его, и злилась, и хотела вывалить ему всё, что за это время накопила.
— Я не волнушка… тебе! И не надо… жалеть! Ты… сказал… что будешь… мне… другом! а сам!.. ты клялся… ты обещал… И, если не муж, так не трогай меня больше никогда!!!
— Прошу тебя, не трать силы.
— Ни о чём не проси больше, гад!
— Ладно, горностайчик. Я требую, чтобы ты успокоилась.
Он положил мои руки к себе на грудь и крепко прижал одной широкой ладонью.
— За то, что позволил ему совершить с тобой подобное, я никогда не прошу себя. Но, может быть, узнав обо мне правду, тысможешь меня простить?
— Ты женат? — выпалила я.
— Нет, девочка моя. И никогда не был. Едва узнал о том, что ты пропала — я отправился на поиски. Нет у меня иной возлюбленной, кроме тебя.
Я уставилась на него круглыми глазами. В носу уже щипало, и слёзы делали лицо Вэйла похожим на отражение в воде.
— Но мы простились… поругались… ты сказал, что никогда…
— Это был не я, Тэа. Прошу, поешь, а я расскажу тебе о том, о чём клялся молчать.
Я беспомощно поглядела на пятно из каши.
— Прости… Нет, не хочу просить прощения! — Я крепко сжала пальцы. — Я разозлилась, и до сих пор зла!
— Не бывает плохих и хороших чувств. Ты как всегда честна со мной, и я отплачу тем же. Только принесу тебе хотя бы кусок пирога.
Пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы снова не заплакать. Он был готов открыть мне главную тайну, но хотела ли я её узнать?
— Где мы?
— В поселении на плече горы неподалёку от поместья Жэрха. Сняли домик у одного охотника — он был рад принять воинов короля.
Я кивнула, и Вэйл нехотя отошёл, однако комнату не покинул.
— Мэв! — позвал он в коридор.
Спустя пару минут в комнату просунулась рука с большой тарелкой, и Вэйл тотчас закрыл дверь.
— Ну вот. Вроде того, которым ты в меня кинула.
Вот теперь, когда я допустила голод, у меня аж живот свело. Я ела пирог руками, а Вэйл просто хмуро смотрел, изредка тихо вздыхая.
— Расскажи сейчас, пожалуйста! — попросила я, видя, как он страдает. — Уверена, нам обоим станет легче.
— Нет, волнушка. — Усмешка его была тяжёлой. — Не станет. Но в любом случае ты достойна правды. — Он коснулся моих прежде красивых волос, сейчас наверняка похожих на один грязный колтун. — Ты полюбила во мне зверя, Тэа, но я не просто оборотень. Много лет назад я был вынужден согласиться на опасную, неизведанную магию, которая под силу только очень опытным колдунам. На моих руках погибал друг — если точнее, сам будущий правитель западной чащи Элиот.
— Брат Тэррана!
— Именно. Я тоже был ранен, но силы остались на то, чтобы принять предложение Гаура и спасти другу жизнь. С того самого дня во мне поселилась его душа, которая порой берёт верх над моей. Ну и волк тоже грызёт изнутри, отчего я могу быть несдержан, жёсток и чрезмерно упрям.
— В тебе две души? — прошептала я. — Значит, ты одновременно лучший воин и член королевской семьи?
— Именно. Когда я нахожусь в замке — я, чаще всего, Элиот, потому что это его территория. Мне удаётся воздействовать на его поступки и решения, но это непросто. Но на корабле и в бою я — это я.
— А в лесу волк? — спросила я, трудно переваривая правду.
— Мы с волком очень часто действуем сообща, но именно ему первому понравилась ты.
Я поперхнулась куском, и мужчина тотчас подал мне стакан воды.
— Почему вы не можете объединиться? — взволнованно спросила я, когда протолкнула пирог.
— Это означало бы нарушение структуры душ. При слиянии каждая может потерять важную часть себя. Но проблема не только в этом. Мой внутренний магический щит ослаб после этого опыта, и порой некоторые неспокойные энергии проникают слишком близко к сердцу. Возможно, когда-нибудь я просто перестану существовать, потому что тело займёт совершенно чужая блуждающая душа. Эти-то три с горем пополам усмиряю… — Он посмотрел мне в глаза. — Теоретически можно убить одну из них, однако это чревато смертью тела. Да и выбор уже сделан. Я спас друга, и не жалею об этом. То есть не жалел прежде. Теперь я понимаю, что иногда не следует вмешиваться в судьбу столь жестоко, ведь мы оба от этого страдаем.
— Потому что Элиоту я не нравлюсь?
— Скорее, он к тебе равнодушен. Мне сложно говорить о его истинных чувствах. Когда он главенствует, я как будто сплю и вижу сон о собственной жизни. — Он посмотрел на меня хмуро. — Но целовал тебя всегда только я.
Улыбка получилась дрожащей. К такому нельзя было подготовиться.
— Не знаю, что делать с этой правдой, Вэйл. Я даже не представляла, что подобное возможно в магии!
— Чего точно не стоит делать — это меня жалеть, Тэа. Я сделал свой выбор в тот день, спас друга. Вот только не знал, насколько сложно это будет, тем более ему, очнувшемуся в чужом теле. Но тогда у меня не было иной цели, кроме как оправдать ожидания Тэррана, заслужить его уважение. Я о любви не думал вовсе, и женитьба казалась мне чем-то само собой разумеющимся — в далёком будущем. А потом было сложное задание, поражение, плен… И ты. Я помню тот миг, когда впервые попал в твои дрожащие, но нежные руки.
— И прихватил меня за палец.
— Да, прости. Я ведь не сразу понял, кто ты. Думал, бессердечная помощница. Но потом ощутил твой запах, тихую и добрую магию, и как будто оказался под куполом из звёзд. Знаешь, у каждого есть хотя бы одно счастливое воспоминание из детства, и для меня это густые травы на холме, запах реки — и россыпи звёзд над головой. Так я лежал, держась за руку мамы, когда был совсем маленьким.
Я прикусила губы. В глазах по-прежнему дрожали слёзы.
— Значит, ты не жалеешь о прошлом.
— Нет. Если бы тогда я поступил иначе — скорее всего, умер бы ещё в клетке. Единение трёх душ сделало меня устойчивым к тёмной магии, а Элиот был умелым колдуном! Зверь был живуч, ну а сам я не обделён упрямством и воинской сноровкой. И Жэрх, когда начал свои эксперименты, сразу почувствовал мои сплетённые энергии.
— Он сказал, что вовсе не волка в тебе стоит опасаться.
— Неужели?
— Да! В тебе есть некая куда более опасная сущность, которая способа поспорить с самими королевскими магами.
— Хм, а что ещё он говорил?
— О тебе не так много, хотя утверждал, что грешил ты часто. А ещё пытался вытащить из меня глубинную магию, которая якобы должна была достаться от мамы.
Вэйл взял в ладони моё лицо и пытливо заглянул в глаза:
— У него получилось?
— Не знаю. Я чувствую себя обессилившей, сломленной… Кажется, он и правда исчерпал досуха все мои энергии.
Лицо Вэйла дрогнуло.
— Если хочешь, ты можешь рассказать мне, — тихо сказал он. — Обо всём. Выпустить всю боль и гнев, которые накопила.
— Меня только на один раз хватит, — отозвалась я, и словно хлынули из груди накопленные страдания.
Я плакала и говорила, говорила до бесконечности. То громко, с надрывом, то шёпотом и бессвязно. Я ведь помнила всё в подробностях, и этих воспоминаний боялась.
— Он приходил каждый день… Он знал, что мне страшно… И говорил, что непременно отправит тебе моё тело, когда… отправит по частям, Вэйл! А потом я себя потеряла, и не хотела обретать снова. Даже имя забыла…
— Знаю, горностайчик. Я тоже чувствовал подобное. Но теперь ты в безопасности рядом со мной. Клянусь, пока я — это я, твоя боль больше не повторится.
— Я не хочу возвращаться во дворец. Кто-то из там живущих заказал меня магам! И так случится снова, если ты уедешь. Ведь покупатель был не один…
Мне столь многое нужно было ему поведать, что через полтора часа я уже не говорила, а хрипела. И, несмотря на то, что Вэйл уговаривал пойти мыться, не успокоилась, пока не рассказал обо всём. На последнем слова силы меня покинули, и я уронила голову мужчине на грудь, а через минуту уже уснула. В душе воцарилась приятная пустота со вкусом мяты.