Принц Эймондна протяжении всего похода держал Вхагар в главной колонне, полагая, что его дядя на Караксесе может попытаться напасть. Он прибыл в Харренхолл на следующий день после Коля, и в ту же ночь праздновал великую победу. Эймонд провозгласил, что Деймон и «речной сброд» бежали, страшась его гнева. Неудивительно, что при известии о падении Королевской Гавани принц почувствовал себя трижды глупцом и впал в ярость, воистину ужасающую.
Война продолжилась к западу от Харренхолла, где в Речные Земли вторглись Ланнистеры. Из-за преклонного возраста и немощи командующего, лорда Леффорда, их воинство еле ползло. И когда они приблизились к западным берегам Божьего Ока, путь войску преградила новая огромная рать.
Родди Разоритель и его Зимние Волки объединили силы с Форрестом Фреем, лордом Переправы, и Рыжим Роббом Риверсом, прозванным Лучником из Рэйвентри. Силы северян исчислялись двумя тысячами. Фрей возглавлял две сотни рыцарей и втрое более пеших воинов, Риверс привел на поле боя три сотни лучников. И едва лорд Леффорд остановился напротив вставших перед ним неприятелей, как еще более врагов показалось на юге – там к Лонглифу по прозванию Убийца Львов и остаткам его потрепанного в прошлых битвах воинства присоединились лорды Бигглстоун, Чамберс и Перрин.
Зажатый меж двух противников, Леффорд не решался выступить против кого-либо из них, опасаясь нападения с тыла. Вместо сего он закрепился у озера, спиной к воде, и послал воронов к принцу Эймонду в Харренхолл, взывая о помощи. Ни одна из дюжины птиц не достигла принца: Рыжий Робб Риверс, снискавший славу лучшего лучника во всем Вестеросе, cбил всех на лету.
Днем позже подошли и другие воины из Речных Земель, ведомые сиром Гарибальдом Греем, лордом Джоном Чарльтоном и новым лордом Рэйвентри, одиннадцатилетним Бенджикотом Блэквудом. Пополнив свои ряды свежими рекрутами, люди королевы сочли, что пришло время для нападения.
– Лучше покончить со львами до прихода драконов, – сказал Родди Разоритель.
Наикровопролитнейшая наземная битва Танца Драконов началась на следующий день с восходом солнца. В анналы Цитадели она вошла под именем битвы у Озерного берега, но те, кто выжил и рассказал о ней, всегда называли ее Рыбьей Кормежкой.
Под натиском с трех сторон бойцам Западных Земель пришлось фут за футом отступать в воды Божьего Ока. Сотни сгинули там, сраженные во время боя в зарослях камыша; сотни других утонули, пытаясь сбежать. К приходу ночи погибло две тысячи человек, среди них многое множество людей благородной крови – таких, как лорд Фрей, лорд Леффорд, лорд Бигглстоун, лорд Чарлтон, лорд Свифт, лорд Рейн, сир Кларент Кракехолл и сир Тайлер Хилл, Бастард из Ланниспорта. Воинство Ланнистеров рассеяли и уничтожили, но столь дорогой ценой, что юный Бен Блэквуд, маленький лорд Рэйвентри, рыдал, глядя на груды мертвецов.
Наитягчайшие потери понесли северяне, ибо Зимние Волки выпросили себе честь начать битву и пять раз бросались на ряды ланнистерских копий. Более чем две трети воинов из тех, что пришли на юг с лордом Дастином, оказались погибшими или ранеными.
В Харренхолле Эймонд Таргариен и Кристон Коль обсуждали, как лучше ответить на действия королевы. Твердыня Черного Харрена была чересчур неприступна для штурма, и речные лорды не осмеливались начать осаду из страха перед Вхагар. Но у людей короля заканчивались запасы провианта и фуража, а болезни и голод губили людей и коней. Насколько хватало глаз, вокруг могучих стен замка простирались одни лишь почерневшие поля и сожженные деревни. Отряды фуражиров, осмеливавшиеся далеко отойти, не возвращались более. Сир Кристон стоял за отступление к югу, где поддержка Эйгона была наиболее мощной, но принц отказывался со словами «лишь трус побежит от предателя». Потеря Королевской Гавани и Железного трона привела его в неистовство, а когда весть о Рыбьей Кормежке достигла Харренхолла, принц-регент едва не задушил доставившего ее оруженосца. Только заступничество Алис Риверс, возлюбленной принца, спасло мальчику жизнь. Принц Эймонд желал немедленно напасть на Королевскую Гавань. Он настаивал, что ни один из драконов королевы не является ровней Вхагар.
Сир Кристон назвал такое желание безрассудством.
– Один против шестерых – битва для глупцов, мой принц, – заявил он.
Надлежало выступить на юг, убеждал он снова, и объединить силы с лордом Хайтауэром. Принц Эймонд мог бы воссоединиться со своим братом Дейроном и его драконом. Как они знали, король Эйгон вырвался из хватки Рейниры,и он наверняка вернул бы Солнечного Огня и примкнул к своим братьям. И, возможно, их друзья в городе смогли бы найти способ освободить королеву Хелейну, чтобы та повела в бой Пламенную Мечту. Четыре дракона вполне могли победить шестерых, если одним из четверки была Вхагар.
Принц Эймонд отказался обдумывать такое «трусливое предложение».
Сир Кристон и принц Эймонд решили разойтись. Коль должен был возглавить их войско и собирался повести его к югу, навстречу Ормунду Хайтауэру и принцу Дейрону, но принц-регент не стал их сопровождать. Вместо сего он намеревался вести собственную войну, обрушивая на изменников огонь с небес. Рано или поздно «королева-сука» пошлет одного-двух драконов, дабы остановить его, и Вхагар их уничтожит.
– Она не осмелится послать всех своих драконов, – утверждал Эймонд. – оставив Королевскую Гавань беззащитной и уязвимой. Не будет она рисковать и Сиракс или своим последним сыночком. Рейнира может именовать себя королевой, но у нее тело обычной женщины, женское робкое сердце и материнские страхи.
Так расстались Делатель Королей и Убийца Родичей, и каждый отправился навстречу своей судьбе. А в Красном замке королева Рейнира Таргариен награждала своих друзей и жестоко карала тех, кто служил ее единокровному брату.
Баснословные награды были объявлены за сведения, что повлекли бы за собой поимку «узурпатора, объявившего себя королем Эйгоном II», его дочь Джейхейру и сына Мейлора, «ложных рыцарей» Уиллиса Фелла и Рикарда Торна, а также Лариса Стронга Косолапого. Не добившись желаемого, ее милость разослала повсюду отряды «рыцарей-дознавателей», дабы они охотились за бежавшими от нее «предателями и злодеями» и карали всех, кто был уличен в помощи преступникам.
Королеву Алисенту заковали в золотые кандалы по рукам и ногам, хотя падчерица и сохранила ей жизнь «ради нашего отца, который некогда любил вас». Собственному отцу Алисенты повезло менее: сир Отто Хайтауэр, служивший десницей трем королям, первым лишился головы как изменник. За ним на плаху последовал и Железный Посох, продолжавший утверждать, что по закону сын короля наследует прежде дочери. Сира Тайленда Ланнистера отдали в руки пыточных дел мастеров, рассчитывая таким образом воротить кое-что из припрятанных сокровищ короны.
Столичный люд никогда не любил ни самого Эйгона, ни его брата Эймонда, и многие горожане приветствовали возвращение королевы… но любовь и ненависть – две стороны одной монеты. И монета обернулась иной стороной, когда на пиках над городскими воротами что ни день начали появляться новые головы, когда город обложили новыми, еще более обременительными податями. Девушка, которую они некогда приветствовали как Отраду Королевства, выросла алчной и мстительной женщиной, жестокой, как ни один король перед ней – так говорили люди. Какой-то остряк прозвал Рейниру «королем Мейгором с титьками», и еще лет сто после того слова «мейгоровы титьки» были расхожим ругательством среди жителей Королевской Гавани.
Теперь, когда в руках Рейниры и под защитой не менее чем шести драконов находились город, замок и престол, она ощутила себя в достаточной безопасности и послала за своими сыновьями. Дюжина кораблей отчалила от Драконьего Камня, увозя с собой королевских фрейлин и ее сына, Эйгона-младшего. Рейнира назначила мальчика своим виночерпием, дабы всегда держать его рядом с собой. Еще одна флотилия покинула Чаячий город с принцем Джоффри – последним из троих сыновей королевы от Лейнора Велариона – а также его драконом Тираксесом. Государыня принялась помышлять о пышных празднованиях в честь торжественного провозглашения Джоффри принцем Драконьего Камня и наследником Железного трона.