Он внимательно посмотрел на ее спокойное и доброжелательное лицо, словно торопясь что-то понять. Но она долго готовилась к этой минуте и ни одним жестом не выдала своего состояния. Хотя больше всего Долли хотелось прижать его к себе и никуда не отпускать, даже если придется удерживать силой. Гордость не позволяла ни о чем просить.
— Да… Значит, до завтра, принцесса?
— До завтра, ковбой! — Она улыбнулась, чувствуя, как слезы начинаю жечь глаза. — Не опоздай, а то Кларк решит, что ты сбежал в свои Полторы Овцы.
— Четыре Лошади! — привычно поправил Ральф, уже спускаясь по лестнице.
10
Торопясь утром на работу, Долли все пыталась убедить себя, что совершенно равнодушна. Она потратила на это целую ночь, запивая слезы неразбавленным виски, и теперь чувствовала себя не выспавшейся и раздраженной, голова болела, а в ногах ощущалась неприятная слабость.
Даже верная Тори не выдержала и, устроившись на подушке, задремала, чутко поводя ушами. А Долли все разбирала, словно головоломку, свои отношения с Ральфом, складывая кусочки воспоминаний так и этак, но цельная картинка никак не получалась.
— Долли, привет! — Ну конечно, именно Дональд должен был встретиться первым. — По тебе не скажешь, что ты неделю отдыхала.
— Спасибо за комплимент, — ответила она сердито и прошла к своему столу, где уже дожидались папки с документами, накопившимися за каникулы.
— Интересно, а наш ковбой в такой же форме? — с притворной задумчивостью, ни к кому не обращаясь, спросил Дональд.
Долли едва удержалась от желания запустить в него тяжелой керамической пепельницей. И в эту минуту в дверях показался Ральф, стройный, подтянутый. Он явно отлично выспался и не терзался ни угрызениями совести, ни тоской. И лишь чуть припухшие губы напоминали о безумных ночах и нескончаемых поцелуях.
— Всем привет! — Он помахал рукой и скрылся в кабинете секретарши.
— Нет, ковбой прекрасно выглядит. — Дональд опасливо покосился на Долли, но не удержался и продолжил: — А то я грешным делом подумал…
— Держи свои мысли при себе. — Она почувствовала, как румянец заливает щеки. — И язык тоже, если не хочешь иметь неприятности.
— Подумал, что Ральф уехал или заболел, — с невинным видом продолжил Дональд. — Я ему звонил несколько раз, надеялся устроить мальчишник, но никто не брал трубку. А ты как провела время?
— Прекрасно, — ответила Долли сквозь сжатые зубы и, решив больше не обращать внимания на этого болтуна, принялась разбирать документы.
Но она никак не могла сосредоточиться и ловила себя на том, что постоянно прислушивается, не раздастся ли голос Ральфа. Вот он прошел мимо, чем-то озабоченный, и даже не посмотрел в ее сторону. Бездушный тип, такой же, как и все они. И нечего расстраиваться из-за этого, достаточно и того, что вся ночь ушла на выяснение отношений с самой собой.
— Кстати, я хотел спросить. — Дональд, похоже, твердо решил вывести ее из себя. — Это правда, что наш инспектор женится?
— Что? — Удивленная Долли обернулась. — Инспектор Найт? На ком?
— Да на спасенной им красавице с младенцем. Она заходила сюда, разыскивала Ральфа, когда вы сидели в шикарном отеле.
— Мы работали, — холодно поправила его Долли и задумчиво покачала головой. — Что ж, хоть кому-то повезло. Я очень за него рада.
— Еще бы! Все думали, что он давно превратился в ходячий автомат по отлову преступников, а тут вдруг такая любовь.
— Ты просто завидуешь. — Долли смерила его презрительным взглядом и махнула рукой. — Да что с тобой говорить, ты все равно ничего не поймешь.
Еще два часа она старательно пыталась работать, но в мыслях был только Ральф. Это какое-то наваждение! Он словно околдовал ее, похитил сердце, а вместо него оставил острую льдинку, которая причиняла боль. Даже ирония, которая прежде всегда выручала Долли, сейчас ничем не помогала. Что уж тут смешного, когда взрослая самостоятельная женщина, привыкшая полагаться лишь на себя, сходит с ума от влюбленности. И ни о чем другом думать не может.
Долли вздрогнула от громкого телефонного звонка прямо под ухом и, взяв трубку, раздраженно сказала:
— Да?
— Принцесса, почему ты такая грустная сегодня?
Этот хрипловатый голос, от которого замирает сердце! Она хотела ответить что-нибудь резкое, но не смогла. И с ужасом почувствовала, что сейчас прилюдно разрыдается, зальет слезами весь полицейский отдел.
— Я подумал, что не стоит афишировать наши отношения, зачем давать пищу для сплетен. Ты согласна?