Целая неделя! Но чем же заполнить эти вечера, долгие и тягучие, когда стрелки на часах словно нарочно ползут по циферблату со скоростью улитки. Можно сходить в кино или на выставку, но в одиночестве это не доставит никакого удовольствия. И все равно ведь придется возвращаться в пустую квартиру, где за неделю вещи словно пропитались запахом Ральфа и хранят следы его рук…
Постепенно жизнь вошла в прежнюю колею. На Долли буквально обрушились проблемы, работы значительно прибавилось. После удачно проведенной операции с Гамильтоном, позволившей раскрыть и засадить за решетку целую преступную группировку, занимавшуюся похищением и торговлей детьми, начальство в лице Кларка стало намного лучше относиться к Долли.
Теперь ей доверяли не только простенькие дела о мелких кражах, но и серьезные, сложные и запутанные, где требовался ясный аналитический ум и способность держать в памяти множество фактов.
Ральф позвонил еще раз, но лишь для того, чтобы сообщить о задержке. Долли понимала, что в этом затянувшемся ожидании нет его вины, но все равно чувствовала себя обиженной. И приучалась понемногу к мысли, что с любовью покончено, что даже его возвращение ничего не изменит. Сначала было очень больно, а воспоминания о жарких ласках, о прогулках по берегу океана, о нежных словах преследовали неотступно.
Потом стало немного легче, и Долли решила, что излечилась полностью. Но ощущение пустоты в сердце не давало покоя. Однажды вечером она зашла в кафе недалеко от дома, чтобы поужинать. Готовить для себя одной было совсем уже нелепо, к тому же это напоминало об обещанном Ральфу, но так и не состоявшемся пире.
Заказав стейк и бокал вина, Долли задумчиво разглядывала посетителей, сидевших за столиками, стараясь не задерживаться взглядом на влюбленных парочках. Вид счастливых людей, обнимающих друг друга, в последнее время будил в ней, помимо воли, зависть. И она с грустной усмешкой подумала, что потихоньку превращается в старую деву.
— Долли? — Раздался над ухом вопрошающий взволнованный голос. — Неужели это ты?
Она подняла глаза и в первое мгновение не узнала этого человека. Но уже в следующую секунду воспоминание о том, что случилось почти восемь лет назад, обожгло ее.
— Дин? — Она недоверчиво покачала головой, разглядывая сильно изменившегося художника. — Вот так встреча! Садись, что же ты стоишь.
Он опустился на стул напротив нее с какой-то робостью. Длинные нервные пальцы теребили краешек скатерти, на бледных губах застыла неловкая улыбка. Он был в выцветших джинсах и растянутом пуловере, длинные волосы, уже не такие густые, как прежде, собраны сзади в хвостик. Дин очень сильно похудел и казался похожим на голодного подростка, сбежавшего из дома.
— Как ты поживаешь, чем занимаешься? — спросила Долли со скрытой жалостью.
— Так, ничего интересного. — Он упорно не смотрел ей в глаза. — А ты?
— Последовала твоему совету и устроилась на работу, — с усмешкой сказала она. — Заказать тебе что-нибудь?
— Неужели по мне уже так заметно, что я нищий? — вдруг раздраженно воскликнул он. — Черт возьми, я не позволю, чтобы за меня платила женщина.
Долли потупилась: пожалуй, действительно не стоило задавать вопрос столь прямо. Но Дин так плохо выглядел, что она не удержалась. Все-таки это человек был ее первой любовью. Теперь воспоминание о пережитой тогда боли не вызывало ничего, кроме легкой грусти. В конце концов, все когда-то проходят через это испытание. Кто-то ломается, а кто-то, как Долли, становится сильней.
— Извини, я не хотела тебя обидеть. — Она накрыла ладонью его холодную руку. — Если хочешь, мы можем зайти ко мне, я хотя бы сварю кофе.
Он потерянно кивнул и покорно двинулся за ней какой-то шатающейся неровной походкой. Тори встретила гостя безо всякой радости, громким тревожным лаем. И Дин испуганно отскочил в сторону, едва не опрокинув вазу с цветами.
— Не бойся, моя малышка просто очень ревнивая особа. — Долли провела художника на кухню и усадила за стол. — Может быть, тебе все-таки сделать бутерброд?
Он отрицательно покачал головой и огляделся по сторонам.
— Ты неплохо устроилась. — Здесь, в отличие от кафе, Дин явно почувствовал себя более уверенно. — Да, имея деньги, можно жить, как хочется, а не рисовать целыми днями эти паршивые рекламные картинки.