Принцесса задрала подол платья и отклячила попку в сторону лекаря.
- Не то чтобы зеленая, я бы сказал бледно-салатовая. - Как вам цвет? Красивый? Хотя, все что “бледное” не может быть красивым. Ах, избавьте меня от этого бледного цвета! - Ваше Принцесское Высочество, можно неприличный вопрос? - Спрашивайте. Только не вульгарно. - Вам совсем не стыдно демонстрировать мне вашу интимную красоту? - Совсем почти не стыдно. - Это очень удобно. Производительность лечения повышается. Иному лекарю, как мне говорили в монастыре, месяц приходится уговаривать особу королевской крови оголить щиколотку.
Лекарь стер остатки линии фломастера влажной салфеткой. Ей же он очистил свои губы (экономный, молодец). - Ну вот, теперь от былой бледной салатовости только бледность и осталась. Но это не страшно, чисто косметический дефект. - Ничего себе! Вот же вы... совершенно лишены чувства безупречной красоты и изящества. - Ваше Высочество, но ведь бледность никто не увидит. - А я что, безглазая? Или у меня зеркала заднего вида в спальне нет? Или я негибкая, и не могу извернуться так, чтобы краем глаза, случайно увидеть свои бледные булочки? Вот вы, например, бледные булочки предпочитаете есть или румяные, с корочкой? - Румяные. Ваше высочество, виноват, сейчас все исправлю. - То-то же. Только помадами не смейте мне цвет восстанавливать, искусственое это все, не натуральное. И свеклой тоже не надо, хоть она и натуральная. - И импортной нельзя? - Тюю.. она вся сплошь генномодифицированная. Не хватало еще мои идеальные булочки модифицировать. - Ума не приложу, что мне делать. Я бледность еще не пробовал лечить. - К бледному месту надо прикладывать горячие поцелуи, это же очевидно. - Ах, ну да, я не догадался, - и лекарь прикоснулся губами к бледной попке принцессы. - Ай-ай-ай! Вы что же, глупый?! Горячий поцелуй должен быть, а не влажно-романтичный! Горчицей губы намажьте, или кипятком их ошпарьте что ли. - Уж лучше горчицей... Только где же ее взять? На кухню идти. Или... попробовать жгучим перцем заменить? - Пробуйте. Какая же у вас невыносимая тяга познавать непознанное, открывать неоткрытое, - сказала принцесса с восхищением.
Лекарь разрезал стручок острого перца, который был приготовлен им для опыта по извлечению и изучению сыворотки “горькой правды”. Эфирные масла острого фрукто-овоща вышибли неслабого размера слезы из глаз лекаря. Но поделать ничего нельзя, и лекарю пришлось прикоснуться красивыми устами к опасному плоду. Губы его моментально вспыхнули, жар передался всему лицу, сделав его пунцовым, горло пересохло, будто в него засыпали песок из жаркой пустыни. Сквозь пелену слез лекарь едва смог прицелиться в округлости принцессы. Ткнувшись в нечто, (во что именно, никто кроме принцессы нам не скажет), наш пунцоволицый услышал принцесский вздох. Вот такой: - “Ох...” - Попал? - Да нет, как раз промахнулись. Ох... - Ваше Высочество, вы бы меня прицелили, а то я ничего не вижу. - Вы в середину попали, аккурат между булочек. Так что надо или левей, или правей. Ох... горячий же у вас поцелуй...
Руководствуясь корректировкой направления и при помощи поступательного движения головной части корпуса в горизонтальной плоскости, лекарю удалось сделал удачное попадание в обе цели. С каждым прикосновением губ волны тепла с легким шумом перекатывались по телу принцессы. Ее булочки зарумянились, будто их только что вытащили из горячей печи. Результат повышения эстетической привлекательности пописа был достигнут, но лекарь ничего этого уже не видел - бедняга потерял сознание от стафилактического шока.
“Героически сопротивлялся, но не устоял перед красотой. Красота - страшная сила. Жив ли он? Через час пришлю фрейлину, чтобы проверила. Если умер, то присвоим ему героическое звание посмертно”. Принцесса надела трусики и выпорхнула из лекарни в прекраснейшем расположении духа по причине полного своего выздоровления.
Лекарь очнулся спустя несколько часов. Ему снилось щебетание птичек, которые порхали вокруг него. Одну он изловил и проглотил от приснившегося чувства голода. Однако, птичка стала летать в животе, клевать его желудочно-кишечный тракт, что и разбудило лекаря. Сон был в руку. По благоустроенной двухкамерной келье лекаря действительно порхали, но не птахи, а фрейлины принцессы. Одна фрейлина подметала пол, вторая гладила одежды лекаря, а третья пристально смотрела прямо ему в глаза.